– К Ялову, стало быть, не пойдете?
– Как не пойти? Передохнем пару часов – и пойдем. Ну что так глядишь? – Кузьмин рассмеялся. – Куда он денется-то, сам подумай? Даже Учи, тунгус твой скорее уйдет из управы, чем Ялов из города.
– Если оставить тунгуса без присмотра – тогда непременно.
– Да ладно тебе – прямо как мамка тревожишься. Приглядывают за ним, говорил же.
– Я к нему сегодня зайду.
Кузьмин безразлично угукнул. Помолчав с минуту, Николаев сменил тему.
– А как тут у вас с жильем?
– Зачем тебе? От отца Василия съехать надумал?
– Я не для себя. Нужно кое-кого поместить в безопасное место.
– Загадочный ты человек, сыщик… При управе оставить – не вариант, видно? Так сходу и не отвечу – поспрашивать надо.
– Не надо. Не хочу, чтобы в городе знали.
– Тогда сам поспрашивай. Да хоть Тимофея на телеграфе – он все всегда знает.
Сожалея, что не додумался сам, Николаев коротко простился с полицейским и побрел в городскую управу. К счастью, утро наступило уже окончательно – теперь хотя бы можно выбрать, куда ступить. Практической пользы в том уже не имелось – Николаев успел вымокнуть – но все же так было куда увереннее.
Однако в ранний час он оказался далеко не единственным желающим посетить телеграф. Дверь оказалась заперта на защелку, но оттуда слышались голоса.
– Следует оповестить людей… Полицию, – робкий, мягкий – его обладатель явно находился в растерянности.
– Зачем? Какая в том польза? – фельдфебель Евстафьев, кажется, усмехался.
Он сказал что-то еще, но гораздо тише. Оглядевшись по сторонам, Николаев приложил ухо к замочной скважине.
– О чем вы? Польза? Люди ведь должны знать.
– Этому известию, Тимофей, не следует выходить за пределы телеграфа. Люди несомненно узнают о том, что случилось, но в более удачное время. Тем более, что к тому моменту полиция найдет и накажет виновного, – капитан говорил медленно, почти по слогам, словно объяснял иностранцу. – Если же рассказать о происшествии сейчас, паника в городе усилится. Она может выйти из-под контроля. Ты понимаешь, Тимофей, чем это чревато?
Ответа не последовало, и капитан продолжил:
– Беспорядки на фоне природного бедствия принесут много жертв. Ты этого хочешь?
– Что вы…
Услышав шаги в коридоре, Николаев успел отпрянуть от двери. Вошедший – незнакомец – взглянул на ручные часы и уточнил:
– Закрыто?
Телеграфист успел сказать что-то еще – и за его словами последовал окрик:
– Это приказ! Каждый, кто хоть словом обмолвится, будет наказан по военным законам. Уверяю, вы этого не хотите.
– Что происходит? – наморщил лоб посетитель.
Николаев не собирался ему отвечать, однако и не пришлось бы: защелка скрипнула и дверь открылась.
– О, Матвей Леонидович. Доброе утро, – невозмутимый с виду капитан с улыбкой протянул руку. – Телеграф больше не работает, господа.
Фельдфебель кивнул Николаеву и опустил глаза. Щеки у него покраснели даже через щетину, на грязный воротник по шее стекали струи пота. Евстафьев, как оказалось, не слишком умел владеть собой, но вряд ли из душевного равновесия его настолько вывела поломка.
– Как? И телеграф тоже? – встревоженно спросил посетитель, но о подробностях справляться не стал: едва ли не бегом поспешил к выходу.
– Провода оборвало этой ночью. Весьма и весьма досадно и чревато многими неудобствами, – сказал Юрьев. – Вы ко мне?
– На сей раз – не совсем. Планировал дать телеграмму. Но, раз не судьба, то хотя бы заберу вчерашние.
Юрьев улыбнулся и зашел в кабинет головы.
Бледный телеграфист пил воду. Когда Николаев вошел, он выронил стакан и тот разлетелся у его ног – руки дрожали.
– Простите, господин Николаев. Телеграф не работает.
– Как и все в этом городе.
– Ночью пришли сведения о замерах. А потом – конец, – телеграфист постучал по столу. – Точка, точка, тире, точка, тире...
– Что это значит?
– Все, господин сыщик. Конец связи. Теперь мы предоставлены только сами себе.
В стремлении не допустить паники Юрьев был абсолютно прав: она заразнее оспы. Глядя во влажные водянистые глаза телеграфиста – глаза отчаяния – Николаев снова ощутил тревогу вперемешку с суеверным страхом. Они стали осязаемыми – их пальцы давили в основание горла. «Выхода нет…»
– А разве новость доставлена не по телеграфу?
Взгляд собеседника стал более осмысленным – в нем мелькнула надежда.
– Так вы знаете? Господин капитан рассказал вам? Да, конечно, ее передали по телеграфу. Предпоследним сообщением. Затем сводка – и все…