– А можно взглянуть?
Телеграфист поджал губы, покачал головой и глубоко со свистом вздохнул.
– Господин капитан уничтожил ленту. Но я и так помню, о чем там говорилось. Телеграмма была адресована нашему полицмейстеру. Господин голова пропал, не достигнув места назначения. Он сел на пароход, но с него не сошел, понимаете?
Как не понимать? Как и таинственный рудовоз «Муромец», градоначальник богом забытого места растворился в тумане.
– Господин комендант прав, – признал Николаев. – Подобные вещи сейчас говорить горожанам не стоит.
– Я и не собираюсь ничего никому говорить. Но рад, что хотя бы вам об этом известно. Вы что-нибудь предпримете?
– Это не находится в моей компетенции, – мягко начал сыщик.
Телеграфист снова кивнул.
– Да-да. Господин капитан тоже так говорит.
– Возможно, это недоразумение, и вопрос с городским головой уже решился.
– Нет. Я уже давно понял, что происходит что-то неладное. С момента убытия господин голова ни разу не вышел на связь. Раньше так никогда не бывало. Он изволил регулярно осведомляться о наших делах.
«Это – не мое дело. Не мое. Да и не его, в общем-то – отчего это так сильно его волнует?»
– Хм… Простите, но не знаете ли вы случаем, где здесь можно остановиться?
– Можете остаться у меня, – размазывая светлую лужу у ног каблуком, безучастно ответил телеграфист. – Я квартирую в одном из домов купца Разумова. Один. Вы меня не стесните.
– Разумеется, я заплачу.
– Бросьте. Еще не известно, что будет с нашим городом через день… Через неделю. Потом как-нибудь сочтемся, если… Если наступит «если».
Выслушав, где находится дом, и взяв ключ – единственный, как выяснилось, и что следовало исправить – Николаев поспешил в дом священника за скарбом. Переехать он намеревался безотлагательно.
Однако, едва он ступил, увязая, на дорогу за управой, как ее перегородила хрупкая зареванная тень.
– Господин сыщик!
Приглядевшись, Николаев, хоть и не сразу, а узнал в ней дочь той самой солдатки, которую посещал Пахом.
– Что ты хотела?
– Батюшка сказал, чтобы я молчала… Но я больше не могу молчать.
***
– Нет веры Тимошке этому. Небось, сразу обо всем и растрепал.
Несомненно. Юрьев бы смело поставил и оставшийся глаз на то, что это случилось, не пройди и пяти минут, как за сыщиком закрылась дверь. Напоминать было излишним.
Заискивающий голос красного, как будто только что сваренного, Евстафьева – точно, как жужжание надоедливой мухи. Ее так и тянуло прихлопнуть, пусть и не насмерть, наплевав на все возможные принципы. Но пользы никакой не будет: лишь очередная проволочка.
Но тот все не унимался.
– Ох и не надо было пускать его туда…
Юрьев запрокинул голову и закрыл глаз. Усталость пересиливала волнения: мягкое кресло манило позабыть обо всем и уснуть.
– Что делать-то с ним, Илья?
Уснуть не выйдет.
– А что с ним, по-твоему, нужно сделать?
– Ну… Обезопаситься. Это ж превыше.
– После того, как он сообщил Николаеву о пропаже головы?
– Но ведь надо же что-то сделать?
– Ты уже много чего наделал!
Остальные сидели, повесив головы. Бледные, тихие – эти бы последнее отдали, чтобы только рта не пришлось раскрывать.
– Ты мне лучше расскажи, Евстафьев, о том, что вы сумели найти.
Сложно говорить спокойно, как будто осведомляясь о погоде. Хотя нет, даже здешняя погода для сравнения не годится.
– Простите, господин капитан.
Юрьев громко выдохнул, буравя портрет императора Александра, словно именно тот посылал все новые осложнения.
– Почему?
Они занимались не тем и не там – и сами в этом признались. Только лишь раздражение вынуждало задавать этот вопрос снова и снова.
Покинув уютное кресло, Юрьев подошел к окну.
– Мы немедленно идем искать, – оправдывался Евстафьев, зля все сильнее.
Стараясь отделаться от назойливого звука, Юрьев внимательно вглядывался в улицу – канал серой воды. Управа работала, а город жил – несмотря ни на что. Дворник с бочкой в руках зачем-то прошел несколько раз из стороны в сторону, а затем скрылся. Дама в летах, подбирая складки платья, маленькими шажками, переваливаясь, как утка, достигла крыльца. Купец вдалеке – верхом, но лошадь уперлась. Ни шлепки, ни уговоры не убедили ее нырнуть в реку, так что он привязал ее к дереву и тоже побрел по воде. А вот и Николаев – сумел выйти незамеченным, но все же попался. Стоит, говорит с девчонкой – не дочерью ли той солдатки?
– Что нового у вашей общей пассии, Евстафьев? – и это снова чистое раздражение. – Про которую я сказал – посмотреть, чем живет, а не погром устраивать?