Отец Василий тщательно протер зеркальное стекло сначала спиртом, а затем тальком. Достал из супницы отпечаток, прижал к стеклу. Приложил бумагу, прокатил валиком, удаляя пузырьки и воду и радуясь, что ловко вышло. Намазав крахмальным клейстером кусок картона, он прижал его к отпечатку и снова прокатил валиком. Отлично. Теперь нужно только дождаться, когда клейстер высохнет – тогда отпечаток сам отпадет от стекла и останется только наклеить его на бланк.
Уже ночь – стало быть, с минуты на минуту вернутся и Николаев, и Наталья Романовна. Нет сомнений, что оба одинаково помешают довершить работу спокойно – и, признаться, не без удовольствия. Барышня, как пить дать, начнет громко спорить и требовать пустить ее в комнату, даже не вспомнив, что в гостях, а сыщик – изводить намеками и вопросами.
– А давно ли вы видели городского голову? – спросил он по дороге в лечебницу, предложив жестом помощь в переноске треноги. Отец Василий, которому хватало и камеры – уж ту точно не назвать легкой – охотно ее принял.
– Кажется, в конце весны. Я ходил к нему по поводу школы при нашей церкви.
– По поводу школы? Что за вопросы с ней вы решали? – судя по лихорадочному румянцу и осипшему голосу, Николаев был совсем не здоров, что, впрочем его любопытства не умаляло.
– Содержания и довольствия. Обычные вещи, мы обсуждаем их дважды в год: перед зимой и в конце весны.
– Какой он, ваш голова?
Отец Василий всмотрелся в грязную воду под ногами, выбирая место для шага. Дома он снял рясу, чем не гордился, опасаясь запутаться и упасть, разбив камеру, и жалеть о том не пришлось. Одеяние сильно бы осложнило путь.
– Не понимаю, отчего вы вдруг о нем спрашиваете, но отвечу – какой тут секрет? Он хороший голова. Прижимист, есть в нем такое: лишнюю копейку просто так не уступит. Но для городских нужд так, пожалуй, и правильно.
– Как к нему относятся в городе?
Вопросы, без сомнения, задавались неспроста, но ход мыслей сыщика остался для отца Василия на сей раз совершенно туманным.
– Спокойно относятся. Уважают. Иногда – укоряют, как любую другую власть. А как должны?
– А по-вашему – как?
– Что нового слышно о пожаре? Как Ялов? – Николаев, когда ему было выгодно, любил резко менять тему, так отчего бы и отцу Василию так не делать?
– Рассчитываю узнать завтра, когда отнесу ему портрет Жукова, кем бы он ни был, – ответ, как обычно, был уклончиво-спокойным.
Гостей с фотографической камерой в лечебнице завидели еще из окон, так что коридор оказался полон и говорлив – чего отец Василий и ожидал с немалой тоской. И еще неизвестно, что вызывало большее любопытство как в больных, так и в сестрах: камера или священник при ней.
– Неужто нас снимать станете? – удивился раненый с баркаса – его все же привели в лечебницу. – А зачем?
– А не грех разве? – неуместно проявила богобоязненность сестра.
– Надо от них избавиться, – поджав губы, прошипел Николаев, и отец Василий был с ним вполне согласен – занятие и без того предстояло тягостное, и чужие глаза в нем – лишняя помеха.
– Иван, ты вернулся, – широко улыбнулся отец Василий, заметив фельдшера – хмурого, как всегда. Почудилось даже, что он сильно не рад – словно хотел проскользнуть, не попавшись на глаза. Но сейчас было не до деликатности. – Мы тут по полицейскому делу – убитых на камеру снять. Помоги, чтобы без лишней суеты.
Не отвечая, фельдшер повернулся к больным:
– В чем дело? Быстро расходимся по палатам!
Как ни готовился отец Василий, а все же кое-что забыл. Вздохнув, он снова окликнул Ивана:
– Не найдется ли черной тряпки и лампы?
Устанавливать свет и уклон пришлось с непривычки долго. Отец Василий старался не смотреть туда, где лежал Степан, а глядя в другую сторону, встречал взгляд Николаева – казалось, насмешливый.
– Трудно с этим управляться?
– Сам процесс прост: снять крышку объектива да поставить пластину. Потом дождаться нужной выдержки и закрыть. Но, так как мы снимаем при недостатке света, нам надо организовать ему замену, и для того я ставлю вот эту лампу. В нее засыпаем смесь порошка магния и бертолетовой соли – их, знаете, при подготовке нельзя перемешивать, не то будет взрыв. Сейчас мы ее подожжем, и… – отец Василий скорее напоминал себе, чем объяснял Николаеву, однако тот кивал, делая вид, что внимательно слушает.