Она покачала головой.
– Как же вы изменились.
«Кругом вода, грязная вода – в ней тонет город и тону я сама».
– Простите, но я просто не могу молчать, видя, что вы делаете со своим будущим и будущим Сергея Алексеевича.
Наталья, прищурившись, посмотрела на нее и усмехнулась.
– В нем ведь все дело, да?
– Что вы такое говорите, Натали?
Нестерпимо тянуло ее ударить, а еще больше – чтобы она просто взяла и исчезла, прихватив за собой весь город, капитана, купца Разумова и ощущение невероятной мерзости.
Лавка Разумова – низкие потолки делали ее тесной, а духота довершала – торговала мехами, купленными у местных. Она стояла наверху улицы. Найти ее, выкрашенную в красный, с вывеской, растянутой вдоль фасада, с вычурными вензелями на карнизе и ставнях, оказалась проще простого.
Внутри дверь украшала медвежья лапа.
– Прелестная госпожа Николаева! – Разумов, широко улыбаясь, оставил приказчика и сделал шаг навстречу. – Вы одна, без супруга?
Улыбнулась и Наталья.
– Я столько слышала о вашей лавке, что захотелось взглянуть.
– Вы оказали мне честь. Я так рад, что мы с вами не разминулись – настоящий дар небес, ведь, несмотря на затруднения с погодой, я, знаете ли, то там, то здесь…
Мягкий липкий взгляд, и руки, обхватившие ее ладонь, точно такие же.
– Не желаете примерить шубку?
Рыжая – наверное, лиса. Она была длинной и совсем не по размеру – дородной купчихе, пожалуй, пришлась бы впору, однако худая Наталья в ней потерялась.
– Давайте подберем изящной сударыне что-то более подходящее, – улыбнулся Разумов, облизав пересохшие губы.
Подобрали. Купец оказался доволен, Наталья же особо и не смотрела на отражение в напольном зеркале.
– Могу ли я сделать вам подарок, Наталья Романовна? Вы не будете против?
Наталья не была. Не отказалась она и от приглашения выпить кофе на верхнем этаже лавки, где находился склад. Неудобно, должно быть, относить туда товары по внешней черной лестнице.
Наталья первой поцеловала Разумова. Собственно, для всего этого она и пришла в его мерзкую лавку.
И очень о том жалела.
– Это только моя вина. Я плохо справилась со своей задачей. Не смогла объяснить вам, что такие дорогие подарки, как тот, что принесли сегодня сюда, выглядят очень дурно. Они и в глазах дарителя могут обязывать вас к оказанию знаков расположения.
Наталья рассмеялась.
– Не волнуйся на этот счет. Я уже сдержала все обязательства.
Кати театрально прикрыла глаза ладонью.
– Ваши отношения с этим человеком вселяют большую тревогу.
– Это был другой человек.
Она покачала головой.
– Прошло всего пять дней, и… Кем вы стали, Натали?
Наталья ударила ее. Удар получился сильным – ладонь словно обожгло. Кати схватилась за щеку. Глаза расширились и увлажнились – в них мелькнул страх.
Стрелка на больших часах отступила на два деления, прежде чем она заговорила:
– Если вы не против, Натали, я сегодня переночую у прислуги нашего хозяина. Она просила помочь ей кое в чем.
– Иди.
На этом самообладание Кати кончилось – к двери она бросилась в слезах.
Оставшись одна, Наталья долго смотрела на огонь керосиновой лампы. Писать письмо, которое в любом случае не будет отправлено, больше не хотелось. Не сегодня.
Из комнат послышалось фырканье и кряхтение. Пес, лежавший у печи, поднял уши и весело взвизгнул.
– Что, Того? Позабыли тебя сегодня?
Священник – с фотографическим аппаратом и треногой.
– Раз вы вышли с этой штуковиной, то комната свободна – я права?
– Да, но не трогайте там ничего бога ради. Это всего на одну ночь.
***
Наталья не думала, что уснет. Однако, встрепенувшись, поняла, что дремала, и теперь что-то ее разбудило.
Она прислушалась. В соседней комнате кто-то возился. Наверное, вернулся Николаев.
Что за звук? Рычание? Что-то упало. Вскрик? Стон? Пес заскулил, но через миг не то зарычал, не то заревел снова – утробно и жутко.
– Стреляй! Стреляй, что ты ждешь, паскуда!
Наталья почти перестала дышать.
– Кто здесь? – тяжелые шаги и звучный, уверенный голос отца Василия.
Он идет к ним? Нет, туда нельзя! Надо ему помешать! Но как?
Возня стала громче. Все те же звуки, потом хлопок, хрип, стук.
– Кто здесь?
Скрип.
– Отец Василий, – зажмурившись и зажав уши руками, прошептала Наталья.
Шум, шум, шум. Что-то швырнули об стену. Звук выстрела. Отчетливый – ладонями не заглушишь. И не спутаешь ни с чем, если услышишь хоть раз – а Наталья слышала часто. Отец любил пострелять.