– А ты что там делал? Кого ты ждал тут с ружьем?
Эх, Глафира-Глафира.
– Крыс гонял.
– Это с крысами ты здоровался, когда мы вошли?
– А что за гости такие двери ломают?
– Мы тебя долго звали. Да, отец Василий?
Священник, по-прежнему не глядя в глаза, ответил без желания:
– Так и есть, Пахом. Сперва и в окно стучали, и в дверь. Видно, не слышал ты на чердаке-то.
– Не слыхал.
Сверху зашелестело. Только бы не надумала высунуться!
– Я тебя арестую по подозрению в сговоре и убийстве. Но сперва мы обыщем дом.
– Чего? Опять? Каком хоть убийстве?
– Пока что писаря.
– Снова здорово. Да на кой мне его убивать? Не я это.
– Вот и выясним. Кузьмин, давай сначала наверх.
Пахом глубоко вздохнул.
– А вот и наша пропавшая! С ног сбились, пока искали.
– Скверно выглядите, – заметил сыщик. – Это он вас так?
– Кто, Пахом? Нет! Он ни пальцем…
– А вы спрятались, значит. От наводнения?
Глафира кивнула.
– Очень хорошо. Мы переведем вас в управу – к счастью, по этой части города передвигаться пока возможно. Там вы тоже будете в безопасности.
– Меня? Зачем?
– Из-за убийства, которое вы совершили.
– Нет! – Глафира смотрела на Пахома. – Это не я. Не мы.
– Глафира, почему ты тогда призналась в краже кошелька у солдат? – вмешался отец Василий. – Ты ведь его не брала?
– Какого кошелька?
Легавый зло зыркнул на священника.
– Чем быстрее вы сознаетесь и укажете детали – тем лучше для всех. А спорите вы зря. Ваша дочь все рассказала.
– Вы ее видели? Когда?
– Значит, она жива...
– Вполне. Впрочем, она была очень напугана.
– И что она сказала?
– Все. Абсолютно все. В том числе и то, что отец Василий просил ее не рассказывать мне. Но барышня пока что слишком юна, чтобы спокойно жить с таким грузом на совести.
– Так я же для них!
Пахом качал головой. Не сдюжила – а он ведь предупреждал, что не сможет. Так ведь упрашивал.
***
– Поступим по-старому.
– Ну выслушай же, Илья. Богом прошу!
Капитан Юрьев уже много чего выслушал и от фельдфебеля, и от всех остальных, включая полицейского Кузьмина. Много чего и сделал в пылу.
Жалеть бессмысленно, но теперь нужен порядок, о котором они давно позабыли. Что ж, придется напомнить – пусть он и будет снова спать с револьвером под подушкой.
– Малого-то и не знали в городе толком – не о чем тебе тревожиться. А мое лицо он не видел, – Евстафьев деликатно сплюнул в угол.
– Ты можешь мне сказать о чем-то, о чем я не знаю?
– Да! Все не зря. Она призналась! Я знаю, где искать.
Надежда радостно встрепенулась, хотя повода пока не было: Евстафьев мог запросто врать с перепугу.
– И почему ты мне сразу не сказал?
– Так весь день пытаюсь! Я давно понял, что с ней кое-что не так, да не хотел тревожить… Они тоже прятали там… Кое-кого.
– Кто?
Ответу помешал шум за дверью. Капитан поднял палец вверх, призывая послушать.
– Нельзя! Господин Юрьев занят, говорю же! – орал Латко.
Но помешать Наталье, до крайности сейчас неуместной, он все же не смог.
– Думал ты в церкви, с остальными. Как ты сюда добралась? Та часть города затоплена.
Она покачала головой.
– Я сильно занят, Наташа. Что-то случилось? Что-то срочное?
– В городе убили Ялова.
– Кто такой Ялов?
Юрьев осмотрелся. Евстафьев, закуривая, ответил:
– Инженер. Это его баркас увели.
– Трагично. Понимаю, как ты напугана. Но не стоило выходить из дома – для твоей же безопасности.
– Его убил тунгус, которого отпустили солдаты.
Капитан невольно улыбнулся и опустил голову, надеясь, что она не заметила. Когда заговорил, голос звучал вполне строго – по случаю.