– Помолимся, чтобы вода спала…
После службы не расходились, еще и новые лица замелькали – видно, из тех, кто уехать не мог из города, но к вечерне все-таки не явился.
– Ах ты негодница! Нельзя в Божьем храме с непокрытой головой! – прикрикнула на кого-то в толпе Ефросинья.
– Мне нечем ее покрыть. Шляпу в реку унесло, – огрызнулся звонкий молодой голос.
– Тогда выйди отсюда!
– И не подумаю. Ты как со мной разговариваешь?
Отец Василий пошел на крики и через пару шагов, пройдя между отступившими прихожанами, увидел и Ефросинью, и источник ее недовольства. Молодая особа – конечно, неместная. Высокая, худая до чрезвычайности, темная коса едва до лопаток, а голова и впрямь непокрыта. С ней другая чужачка – полная, мягкая. Покорный взгляд долу – прислужница. Но эта, пусть и тоже наряжена чересчур для здешних мест – не говоря уж о церкви – хотя бы в шляпе.
– Неужто не знаете – не подобает в храме без головного убору? – мягко заметил отец Василий.
– И что, выставите? – не сбавила тона особа.
Глаза черные точно деготь, нос острый, маленький, губы яркие – никак напомажены?
– Двери-то дома Божьего открыты для всех, – развел руками отец Василий. – Не то, что в миру. Вот явлюсь я, скажем, без спросу, к городскому голове, пройду в его спальню да в постель улягусь. Так ведь и мига не пройдет, как вынесут меня прочь, и не глянут, что духовного звания.
Барышня нервно рассмеялась, показав ямки на щеках.
– Я разве против ваших порядков? Говорю же: унесло шляпу. А тот чемодан, в котором другие были, украли на пристани, когда я к смотрителю отошла.
– Ефросиньюшка, а не найдется ли у нас где платка?
Барышня брезгливо скривилась. Ефросинья взглянула недобро, фыркнула, но пошла искать попрошенное.
– Протоирей Василий, настоятель храма.
– Наталья Романовна.
Фамилию не назвала – так не настаивать же.
– А вас как величать, любезная? – обратился отец Василий к ее тихой спутнице.
– Кати, – барышня ответила первой. – Моя компаньонка.
Отец Василий приложил ладонь к уху, наклонил голову.
– Катерина Семеновна, – шепнула та.
В их краях нет фамилий. Пусть так.
– Давно прибыли?
– До рассвета. Весь день на пристани провели. Мне срочно нужно в Иркутск, а пароход не пришел! – прозвучало так, что виноват в том лично отец Василий. – Мой чемодан украли, я устала, замерзла и голодна. Но мне сказали, что в этом отвратительном городе нет даже номеров, и посоветовали зайти к вам. Разместите меня до утра где-нибудь в приличном месте.
С виду приглядна, хоть и необычна весьма, а по манерам – словно таежные тигры растили, не люди. А ведь явно не из простых.
– Отчего же нет гостиницы? Есть, да еще и какая. Каменная – у нас таких три дома всего. Да только занята она, – отец Василий замер на миг, подбирая слова. – Для военных нужд.
– И что? Прикажете ночевать на пристани?
– Басюсска! Капитан! – просунув голову в дверь, позвал Учи. Обычно тунгус редко появлялся в храме в часы многолюдья – но тут, ясно, причина.
И легок же бес на помине! Отец Василий аж скривился. Грешен – на дух не переносил этого человека.
Степан, как с ним приплыл, изрядно дурного наговорил, да и горожане не отставали. Много подобных речей ходило по городу, хотя и не подтвержденных. «Сосед видал», «Яшка сказал», «слыхали». Наболтать, конечно, всякого можно, да еще и про вышестоящего – отец Василий такие слова на веру не брал. Но уж больно скверно при встрече с капитаном делалось на душе.
Порог храма он ни разу не переступил. И на службе не был, и сейчас не вошел.
– Так куда, по-вашему, мне идти? – резко спросила барышня.
– Я выйду на миг, а после пойдем ко мне в дом.
– Выбора, как вижу, нет.
Приветливой барышню не назвать – но надо быть справедливым: устала, измучена дорогой и нервами. Задержаться в городе, который того и гляди затопит – то еще испытание.
Во дворе дожидались двое, и ни один из них, по счастью, капитаном не оказался. Незнакомцы.
И что только нашло на Учи?