Вот почему так нужна была сейчас Линда Трауэ и ее команда более молодых горных восходителей. Именно они бы могли нам помочь в преодолении этого участка перед выходом на саму вершину.
Естественно мы ни за чтобы не прошли, если бы не Леонид Волков. Его опыт горовосходителя и скалолаза. Он и проложил нам наверх дорогу, когда мы, пройдя бутылочное горлышко, уперлись в этот непроходимый для нас крутой скально-ледовый предвершинный участок К-2.
Он, вбивая шлямбурные ледовые и скальные в расщелины люда и скал крючья, смог довольно быстро подняться вверх и, потом, провесив вниз перильные веревки, сказал цепляться всем за них карабинами и жумарами.
Но скажу, это в любом случае было крайне сложно и еще на такой высоте. В масках и с кислородным баллоном в тяжелом рюкзаке за своими женскими слабыми плечами. Нам всем стоило невероятных усилий сделать это и выползти на сползающий предвершинный ледник и на открытый чередующийся скальными ступенями участок ведущих прямиком к самой вершине.
Шаг к бессмертию
На часах было 12:54. Мы были на самой вершине. Мы покорили ее и радовались своей победе как маленькие дети, забыв про все на свете.
Юко Таконако только и знала, что фотографировала нас и себя и все вокруг с самой вершины. А Дон с Сержи просто обезумели и орали во все горло, не боясь, простудится от ледяного холода, сняв на время свои с лиц кислородные маски. Но быстро ощутив, что задыхаются на такой высоте, одели их снова, проверив, подачу кислородной смеси друг у друга.
Было, похоже, их не надо было уже этому учить и наставлять как раньше. Они сами уже умели это делать.
Но мы все были измотаны и теряли силы. Так что радость была не долгой. Нужно было тут долго не задерживаться. Не обходимо было уходить быстро вниз.
Мы были не профессиональные натренированные высокогорьем альпинисты. И потому надо было отсюда как можно быстрее уходить. К тому же Леонид так и не смог связаться ни с кем из базового лагеря почему-то и с первой группой. Линда Трауэ по-прежнему молчала. А это говорило о вероятном несчастье там внизу. И группа, похоже, не дошла даже до лагеря С3.
Леонид спешил. Это молчание во всем радиоэфире его выводило из себя.
И мы пошли на спуск, страхуя друг друга по очереди перильными веревками и жумарами.
Первым спускался Дон Штерман, потом Юко Таконако. Затем спустили меня. И уже следом Леонид спустил помогавшего ему спускать нас всех и хорошо себя чувствующего на предельной высоте югослава Сержи Живковича.
Я помню, как закружилась у меня внезапно и неожиданно голова. Но Леня приказал мне проглотить какую-то таблетку и глубже подышать через усиленную подачу кислородной смеси. Я пришла в себя хоть и не скоро.
В таком замутненном состоянии я даже плохо припоминаю, как прошла довольно длинный участок вниз почти до лагеря С4. Здесь ниже на отметке 8000 метров мне полегчало, но Дону Штерману снова стало плохо и его вновь перестегнули в конец всей группы.
Я идя за моим Леней Волковым и глядя буквально ему в спину и красный его анорак через маску, глубоко вдыхая спасительную кислородную смесь даже не повернула назад ни разу головы. Так вероятно делали и остальные в группе, когда американец из Калифорнии бизнесмен Дон Штерман вновь сошел с протоптанной нашими ногами и ботинками в ледовых кошках тропинки. Его понесло на самый край ледового нависающего над пропастью и восточной стороной горы карниза на плече Абруции.
Это случилось днем 27 января в 13:22 минуты в районе спуска с самой вершины на плечо Абруции на высоте 8000 метров, не доходя лагеря С4. Наверное, мы поторопились вниз с крутого спуска. Надо было медленней двигаться, когда подтаявший на жарком солнце большой снежно-ледовый под нами карниз обрушился вниз и, произошел от рывка троих падающих обрыв сто метрового перильного фала. Но Леня сам спешил. Всему виной потерянная радиосвязь с первой пятеркой восходителей и Линдой Трауэ. Плюс не было связи почему-то и с главной базой на леднике Балторо в долине Конкордия. Он не обратил тоже внимание на шатающегося из стороны в сторону ели ползущего и переставляющего свои ноги Дона Штермана.
Резкий неожиданный рывок буквально вырвал меня с ногами из самого снега. Я даже понять ничего не успела, как полетела на спине по снежнику, постепенно перевернувшись на живот и расставив в стороны свои женские руки в теплых зимних рукавицах, держа свой в правой руке ледоруб.
Я летела к самой пропасти на восточную сторону Чогори.