— Приветствую, странники! — гаркнул старший онт, колыхнув рыжей бородищей. Взгляд его скользнул по генералу и задержался на подозрительном Чумпе. — Кто таковы будете?
— И вам привет, дети несущего стужу Саб-Зиро, — ответствовал Панк со знанием этикета и едва не удивил онта традиционным для того тройным приветственным полупоклоном с топаньем и хлопаньем, коему успел научиться у Айса, но вовремя спохватился: пришлось бы слезть с коня, а вдруг приспичит спешно удирать? Второй раз в седло не влезешь, небось не эльф. — Я лично генерал Панк, а это мой боевой спутник Чумп. Прапорщик.
Чумп нехорошо посмотрел на рекомендателя, помечтал секунду о ржавой пиле, которую было бы неплохо применить к его языку, и отдал честь, приложив руку к капюшону.
— Рад приветствовать воинов в нашей глуши! — громыхнул онт. — Я здешний сеньор, имя моё Коальд. Скажи, генерал, а почему у твоего прапорщика рожа такая разбойная? Уж не из гоблинов ли?
— Да, так оно и есть, — несчастным голосом признался Чумп. — Средь предков моих были Занги, Уго, Катаго и ещё столько героев, что и во владениях твоих, почтенный Коальд, едва ли поместятся… А поместятся, так передерутся и бревна на бревне не оставят…
— Не суди по размерам — попробуй разнеси! — возразил Коальд, ноздри яростно раздул, но держал себя в руках. — И родословной твоей мне не надобно — небось не на рабском рынке. А ответь-ка, чем занимался последние дни? А то проезжал намедни благородный хуманс, так жаловался: повстречал, мол, гоблина в лесу, да и доехал до крепостцы нашей — без кошелька, цепей, колец, подвесок, пряжек, медальона и эгретки, аж кружева со штанов спорол подлец!
Генерал изумлённо покосился на Чумпа. Тот прилагал титанические усилия, чтобы не покраснеть и не начать оправдываться.
— Кружева не я! — прошипел он сдавленно, чтоб онты не расслышали. — Что я — ЭТОТ?
Панк качнул осуждающе железной своей головой и ответил за Чумпа не без ехидцы:
— В штаны ему тот гоблин, часом, не навалил? Ты, друг Коальд, на моего прапора зря не кати. Мы в Западные Пределы едем на войсковой смотр, а он, бестолочь, маршировать всё никак не научится. Так что на привалах он у меня строевой шаг отрабатывает, не то позору не оберёшься — а оно нам надо?
Коальд взирал на Чумпа с явным недоверием: дескать, с такой рожей маршировать заставят разве в колодках, да и то недолго, к тому же следить конвоирам придется не столько за ним (всё равно сбежит, чего ж теперь, не жить?), сколько за собственными кошельками и даже, пожалуй, задницами.
— А чего? — оскорбился Чумп вполне натурально. — Я такой. Левой! Левой!
Увальни за спиной Коальда неуверенно начали топать и Коальд ясно понял, что беседа ни к чему более не приведёт. Чумп сиял честными глазами дубины-прапорщика. Генерал же восседал, гордо подбоченившись, и почему-то Коальд не спросил, не гоблин ли он сам и что он поделывает на досуге.
— Ну что ж. — Онт свободной рукой пригладил бороду. — Не обойдите вниманием! Тут у нас все, так сказать, удобства. За умеренную плату можно получить ужин и комнату на ночь, а то небезопасно ночами болтаться по лесам, даже местным… и вообще гоблинам. А стоить это будет… скажем шесть монет серебра за всё.
Генерал собрался было это предложение оспорить — грабёж! Пара монет с носа — предел в любой столице, не исключая и баснословно дорогие северные метрополии. Однако казначей Чумп в спор ввязываться не стал — коротко взмахнул рукой, и Коальд ловко перехватил в воздухе жёлтый кружочек.
— Сдачи не надо, — приятным голосом сказал Чумп, и генерал понял, что сдачи не надо и впрямь: всё равно перед отъездом сопрёт всю Коальдову казну, секиру, доспех, снимет сапоги со стоящих, спорет со штанов кружева, хоть и отпирается, и пусть онты молятся, чтоб ворота острога с петель не снял. Коальд же, по всему, не уразумел — кивнул, зычно рявкнул что-то непонятное, и мигом в сторону поехала вторая створка ворот.
— Заезжайте. — Онт повёл рукой на ворота. — Отведайте хлеба-соли, ну и всего прочего, что боги шлют нам в своей неизъяснимой милости.
Генерала упрашивать не пришлось: подхлестнул коня и въехал в острог, словно в город, павший после долгой осады. Чумп своего зверя придержал, соблюдая субординацию и мысля, не пнуть ли конягу покрепче и не умчаться ли со свистом в ушах куда подальше. Конечно, тут рядом Коальд, вон и секиру невзначай перехватил обеими ручищами, ну да поди такой махни по-быстрому. А вот луки на стене — уже хуже, да и офицера не бросать же? Мнительность тоже до добра не доводит… Пришлось смириться и въехать во двор следом за начальством.
Уже посреди двора Чумп догнал Панка.
— Слышь чего, анарал, — пробубнил он тихонько. — Я всё больше по стенам вхожу во всяки крепости, есть такой прибабах… По-эльфийски, комплекс… Ну, где сокровищница да кухня, только и знаю, но соль не в том… Так вот, ночами на стенах, уж поверь, никого, кроме разве что за провинности в караул назначенных. Потому — холодно, да и упасть спросонок, как два пальца… А здесь что ж творится? Не должно ж быть такой оравы!
Генерал огляделся. И впрямь народу на стенах — не провернись. Онтов не видать, зато всяких прочих не сосчитать, никаких пальцев не хватит. Хумансы, какие-то навроде гзуров, в кепках и с кривыми саблями, мелькнул чернокожий здоровила, не иначе хотт, прямо напротив ворот дремлют с топорами в обнимку два громадных горных тролля — косматые, нечёсаные, смахивающие на Хранителя Ушкута после первого похода с Райденом. И все до последнего оборужены так, что пробирает нехороший озноб! Кто в кольчуге, кто в панцире, иные в толстых буйволиных шкурах; лук у каждого пятого, а кое у кого и дорогие мощные арбалеты; копья и алебарды шалашами стоят вдоль стен; а уж меч или топор у каждого, у некоторых по нескольку, а есть и увешанные оружием без меры, так что едва ли и шевельнутся без посторонней помощи.
— Эге ж, — ответствовал бестолковый Панк беспечно. — А всё потому, что непутёвый ты перец. Я вон как к какой крепостце подходил с войском, хоть бы и малым, так на стены тут же все кто был высыпали.
— С цветами?
— На хрена мне цветы? Я эльф, что ли, ботаник? Белый флаг — и то хорошо. Правда, чаще с луками да с кипящим варевом.
— У этих хоть варева не видать. Зато луков с избытком. Как мыслишь — ждут осады?
Генерал повертел ещё раз головой, сморщился в раздумьях:
— Едва ли. Кабы затевалась какая свара в сих местах, уж я бы знал. А ежели войск сюда не стягивали, так и защищаться не от кого, верно?
— Разве что от героев навроде нас?
— Так я ж без фанфар, скромно… да и тебя им чего опасаться? Что-то не думаю, что у кого-нить тут есть кружева на штанах…
Чумп мучительно скривился и повесил голову на грудь, но озираться искоса не перестал, ибо предчувствия его обуревали самые гнусные.
Ворота закрылись за вошедшими онтами. Механически Чумп отметил хитрое блочное устройство, управлявшее тяжеленным стальным брусом-засовом. Всего один хуманс дергал рычаги, но это не значит, что справится любой! Отпирают утром, а захочешь выйти до рассвета — не оберёшься проблем. А от кого запираются? Оказавшись в исконно гоблинских землях, Чумп пересек весь Злой Лес, не имея даже сколь-нибудь серьёзного оружия. Дважды ночевал, не выходя из леса: раз в заброшенной лет полста тому сторожке, а второй — вовсе в шалашике, очертив Защитный круг. Нельзя сказать, что ночлег оба раза вышел, особо приятный, какие-то заразы выли и скулили не переставая, но не таков гоблинский род, чтобы какие-то посторонние звуки мешали ему дрыхнуть. Главное, не съели же… А этим, местным, многочисленным и добротно снаряжённым, разве помехой какая-нибудь лесная нечисть? Или впрямь опасаются, что придет тот самый гоблин, спорет со штанов последние кружева (будь я кейджианин, если это делал!!!)? А почему тогда так легко впустили внутрь? Надеются, что не выйдет? Так зря, со стены — это не на стену, а в ночи и не подстрелишь. Да и замком хитрым разве что генералов останавливать.