Утекли годы, давно похоронены были юношеские мечты — но сейчас откуда ни возьмись появился давний кумир, сидит рядом, в пяти шагах, за углом, пьёт дерьмоватое пивко и, того и гляди, начнет стучать в дыню собеседнику…
— А что, — вопросил Хастред осторожно. — Генерал — герой?
Чумп скривил рожу.
— Герой, ещё какой. Рубит всё, что шевелится. Что не шевелится, шевельнёт сам и тоже рубит. Что не взять мечом, берет нахрапом, а была бы кувалда, так и ей бы тюкал… Словом, ещё бы читать научить — будет второй Хастред.
— Чего-о-о? Я мирный!
— Ага, а пока через Колдер проехали, три топора изломал! Причем добро бы ехать далеко было, а то княжество-то — тьфу, две бутылки из конца в конец на рысях… Ну, пошли, познакомлю с анаралом и прочими. Только ты это — не дискредитируй меня! Я им наврал, мол, ты шибко умный перец, всё равно не поймут, что малость преувеличил, ты, главное, в носу не вздумай ковыряться сразу всеми руками.
— Пойдём хоть пива возьмём приличного, там у меня наверху есть бочонок…
— Да нету, нету у тебя бочонка… Скока ж раз повторять — я уже заходил…
Хастред для приличия ещё немножко помялся. И было отчего. Вот уже лишился пивной заначки. Правда, взамен вроде бы получил книжку… какую еще?.. С Чумпа станется добыть и притаранить сборник лубочных картинок неприличного свойства, тем более он уверяет, что купил, а глядя на эту покорёженную честностью рожу, хоть какой богопродавец постесняется впарить её обладателю полноценную книгу. Вообще, что хорошего можно ожидать от шайки, поглощающей пиво, в котором даже клопы топиться брезгуют? Хотя, ах нет — они же его заветный бочонок уговаривают, лучшее светлое пиво, по его разумению… А подрастрястись малость и не помешает — плотные сухие жилы начали уже порастать дурным мясом, рано или поздно отрастёт пузо обхватом побольше груди, и придется перешивать все штаны… Упаси Занги от таких несусветных хлопот. Вон Чумп — живая пропаганда активного образа жизни, на чём только портки держатся.
— Вас гзуры ищут, — спохватился вдруг.
— А и пусть их ищут, — беспечно отмахнулся Чумп. — Меня не найдут, а что до анарала… Кто не спрятался — он не виноват. Нас ещё и онты, поди, ищут.
— И салландский король?
— Скоро начнёт. Посмотрел я на того паладина, ох и славный дядька… Его отсюда хрен вытуришь, пока через всех девок не проломится. Ну, я мыслю, и принцессу найдётся кому занять при дворе Наместника. Но это всё мелочи, где-то тот Салланд, да и пока ещё хватятся.
— А что за дела с Хундертауэром?
— Анарал заехал по пути пивка попить, а гномы собрались кучей и плюх ему накидали. Да как знатно накидали — он даже смекнул, что что-то вокруг происходит. Изволил чего-то обидеться, военных умов нам не понять…
— Гномы? Такой-то репе? Да что у них там, слёт чемпионов был?
— Сам было усомнился, но он стоит на своём. Дескать, гномы виновны во всем мировом непотребстве и потому не место им в нашем гоблинском оплоте. А ты против?
Хастред призадумался и, поёлику начитан был о знаменитых боевых действиях солидно, враз смекнул то, что генерал осмысливал на протяжении всего своего извилистого пути. То есть — что идея задраться с нахальными гномами, которых в Хундертауэре всё равно не может оказаться так уж много, определенно неплоха, но требует некоторых усилий и стараниями легендарного генерала вполне может развиться в что-то позначительнее обмена мнениями с оными гномами. А оказавшись волею судеб в самом эпицентре событий, лично он, Хастред, может приобрести то единственное, чего никак не добыть в копошильских стенах, а именно — мировую известность и, не исключено, даже славу. А ещё с удивлением обнаружил, что откуда-то взял немалый груз тщеславия, чего раньше за собой не замечал. И вообще приятно было бы заявиться к любимой куаферше при всяких геройских регалиях, в штанах с лентами и с медалями на груди, а не просто с подбитым глазом и в рваной куртке.
«Проникся, — с неудовольствием догадался Чумп. — Вона как лупетки заблестели. Анарал будет в восторге. Я ему обещал штабного писаря, а получит он конкретного сержанта».
— Кстати, ты из лука не научился, пока тут прозябал? А то я лук привёз такой, что любо-дорого. Только вот никто на него не зарится…
Стрелять из лука Хастред, конечно, не научился. В городе ему было просто недосуг. Тем более что он где-то (наверное, всё там же, толкаясь среди благородных в таверне с видом на парикмахершу или читая рыцарские романы) понахватался всяких глупостей вроде того, что герои, дескать, из луков не стреляют. Они врываются в стан врага верхами и обихаживают кого ни попадя двуручными мечами. Ну книжное он был создание, не знал, сколько эдаких конно-мечных героев имеет на счёту каждый нормальный, не афиширующий своих подвигов специалист по луку. Если о чудесных свойствах хорошего меча написано немало трактатов, а в эффективности топора Хастред с детства убедился сам, то лук пока что не попал в сферу его интересов.
Сейчас, однако, это книгочейного гоблина вовсе не занимало. К гномам он в принципе был нейтрален и у одного даже временами столовался, когда финансы позволяли. Кормил тот довольно вкусно, подавал все кушанья в чистых мисках и даже научил кёльнера спрашивать у трапезующих, не желают ли они помыть руки после трапезы. Так что ничего личного. Но вот мысль появиться перед стригущей нимфой в лампасах или настоящих рыцарских доспехах и осенённым мировой славой серьёзно завладела сознанием Хастреда.
— Пошли! — рявкнул он, мячиком подскочил с порога, погрозил зачем-то кулаком в окно соседнего дома и отправился знакомиться с генералом.
…Утро застало команду генерала на постоялом дворе хуманса Вонифатия. Хастред был, как уже указано, малый с головой и собратьев в свою берлогу не повел. То ли ещё будет у них совместное дело, то ли, не исключено, что генерал в ближайшую неделю допьётся до того, что и не вспомнит, какие из себя проклятые гномы и где этот самый Хундертауэр, а разгром на его благоустроенном чердаке они учинят как пить дать. Панк очень кстати припомнил, что он-де персона благородная и селиться ему должно в заведении приличном. Такие заведения в Копошилке располагались, согласно логике, ближе к центру. И к тому моменту, когда пятеро гоблинов добрались через ряд кабачков до нужной зоны, солнце уже село и в ближайшие два постоялых двора их попросту поостереглись впускать Генерал хмурился, тряс дворянской цепью (время от времени пресекая суровым взором вялые попытки Чумпа её спереть) и орал сквозь дверь, что-де ветеранам Брулайзийской кампании положены всё льготы и вообще его подручные только потому ещё двери не вынесли, что потом всю ночь дуть будет. За дверями не возражали, да и вообще мудро не подавали признаков жизни. Генерал оскорблённо сопел и даже примерялся было плечом к двери, но Хастред опытно замечал заинтересовавшийся патруль и проникновенно начинал врать:
— Да ну на фиг, генерал! Чего, впрямь намерен ночевать на сквозняке? Да и, слышал я, тут даже гзурам сдают комнаты…
Панк без проблем соглашался, что жить через стенку от гзуров не пожелаешь и самому распоследнему гоблину-ренегату, давал отбой уже начавшему делать пассы Зембусу и вслед за путеводным книжником отправлялся дальше. Ходить по городу ему нравилось почти так же, как летать на драконе и рубить врагов. На каждом углу допоздна продавали с лотков пиво и пирожки, не говоря уже о том, что через каждые две двери третья вела в круглосуточный трактир. Даже Чумп стеснялся таскать грошовые пирожки, так что практически на каждый лоток летело по монетке помельче. Генерал так и шествовал с кружкой в руке, пополняя её по мере надобности. Возможно, от того и исходила его внезапная покладистость. Вово поначалу робко отнекивался, спрашивал квасу, за неимением оного лопал пирожки всухомятку, однако вскоре не выдержал, цапнул кружищу с пивом на вид побезобиднее — сильно пузыристым и тёмным, от кваса бы и не отличил на глазок. Бывалый генерал с неподдельным уважением вылупил глаза — свой полувековой стаж пития он считал недостаточным для употребления знаменитого бурлинга, всесокрушающей смеси чёрного эля и сносящей с ног браги. Ничего, впрочем, не сказал — вон какой Вово большой, хрен его знает, чем откармливали. Друид, как водится, проявил аскетизм — небрежно кривил рожу, проходя мимо лотков, лишь иногда брал пирожок или веточку зелени, зато время от времени прикладывался к собственной, вынутой из кармана бутылочке. Шататься он начал первым. Хастред был попривычнее, не бросался на что попало, комментировал на ходу, какой кабачок чем славен, но и себя не забывал, хотя и механически рассчитывал силы, чтобы не свалиться в канаву раньше, чем доберутся до цели. Единственный, кто не старался себя контролировать, — Чумп — глотал пиво с поспешностью, пояснив её тем, что, когда он напивается, руки перестают лазить в чужие карманы. Просто не попадают…