— Наверх, — объявил он изумлённо. — Эй, други, я Вуддубейн нашёл — прям над нами…
— Ах ты ж пень! — вконец озверел хуманс. — Какой тебе Вуддубейн? Там их колдовское превосходительство изволит обретаться, он-то и разошлёт писульки ваши дурацкие! Нешто ему самому с вами, бестолковыми, препираться?!
— Сверни базар, — предложил Чумп. — Дай лекарство герою и пойдём, недосуг нам тут от всяких дармоедов комплименты выслушивать.
— Как же я за лекарством пойду? Этот репоголовый мне тут всю магическую инвенторию по щепкам разнесёт, а с кого их превосходительство спросит? С меня же!
— Неси, тебе говорят. — Хастред лениво вклинился между Зембусом и ящиком. — Я его не подпущу, вот те слово.
Хуманс поколебался чуток, да и скрылся за боковой дверью, а Хастред гаденько гыкнул, повернулся к ящику, оглядел его сверху и снизу, никаких зацепок, верёвочек или рычажков не нашёл, а потому по врожденной вредности пару раз хряснул его кулаком в бок и в придачу долбанул локтем по крышке. Ящик жалобно захрустел, но никаких следов на его блестящей поверхности не осталось.
— Настоящая магия, — порадовался книжник и потянулся было к поясному ножу, но тут из боковой комнатушки вернулся хуманс, и Хастред так и остался в неведении, не поможет ли честная сталь против колдовства.
— Вона. — Хуманс подкинул на ладони пузырек с ярко-синей жидкостью. — Потреблять по предписанию мага альбо волхва-травника… ну, я за него. Осушить единым глотком, и чихать враз расхочется. Держи, бугай, и поминай магические искусства добрым словом. Выпьешь на улице, а засим — до свидания, добры молодцы.
И метнул пузырек в сторону грустного Вово, но Чумп сделал скорое движение рукой и поймал пузырёк на полпути.
— Забавное дело, — промурлыкал он почти приятным голосом. — Какого чудесного цвета у тебя, почтенный, снадобье от носовых хворей. Правду ли говорят, что всякое зелье единого свойства непременно одного цвета будет?
— Тебе зачем, в маги, что ли, метишь? С твоей-то воровской рожей?
— Всенепременно так, — заверил Зембус. — И удивительно мне, ибо всякое снадобье для поправки здоровья имеет оттенок красного, а цвет синий, коли не ошибаюсь, не иначе как из корня фирны происходит, а это первейшее средство от… то есть для… ну, я таковое запросто наколдовать могу — да ты сам видел, в лесу-то.
Хуманс засмущался, тем более что гоблины нехорошо осклабились и двое мягко пошли на него, а третий, самый мелкокостный и пакостный с виду, оглядел пузырёк и принялся из него выковыривать пробку.
— Вы того… — начал было приказчик, но тут инстинкт самосохранения пересилил в нём невеликую от природы храбрость, и он проворно порскнул обратно в кладовку, проклиная в мыслях ту минуту, когда решил подшутить над жалобным чихуном.
Дверь захлопнулась, и была она столь тяжела и крепка, что когда Хастред врезался в неё плечом — не подалась ни на дюйм.
— Зар-раза, — рявкнул в азарте книжник и метнул руку за плечо к топору… но тут посреди комнаты вдруг без грома и молний, как-то скромно, появился сам хозяин башни. Пожилой маг с бородой до груди, облачённый в расшитый звёздами синий плащ, с неудовольствием повёл взором с одного распоясавшегося буяна на другого. Особенно мрачный взор получил друид, который как раз собирался проверить, настигнет ли его любовно сплетённое заклятие каверзного хуманса через дубовую дверь.
— Уймитесь, — посоветовал маг голосом властным, но не лишённым приятности, — а не то обращу в тараканов и велю вымести веником.
— Своего прихвостня пугай, волшебник, — буркнул Чумп, не сильно испуганный, но и не горящий желание драться с почтеннейшим гражданином города и выпускником Академии Высокого Волшебства. — Из Вово такой таракан получится — не то что веник, копья стражники пообломают.
— Аааааапчхиииии!!! — подтвердил рекомый Вово.
Маг покосился на него, неожиданно усмехнулся.
— Да, такого не вдруг и превратишь, а превратишь, что ещё получится. А ну-ка, господа мои гоблины, разъясните — в чём повинен перед вами мой слуга Фердинанд? Он, конечно же, склонен пошутить, но чтобы крушить магическую башню?
— Просто наш грамотей давно никаких башен не рушил, — пояснил Чумп. — Застоялся. Что же до повода — изволь поглядеть, чем твой охламон насморк лечить взялся. Молчу уж, что вор последний, но так надругаться над страждущим?
Маг прищурился на пузырек, качнул головой.
— Да, недобрый поступок. Хотя, хм, и оправдать его можно — выпьешь такого средства, чихать воистину расхочется. Но, надеюсь, вы позволите мне самому разобраться со своим служащим? Обещаю, насморк вашему другу более досаждать не станет.
Он повел рукой в сторону Вово, и тот, уже начавший выгибаться для нового чиха, вдруг судорожно сглотнул и выпрямился, с изумлением ощупывая нос.
— Вот те на! — поразился Зембус. — Я только вызывать горазд. Как же это ты, почтенный? Я так понимаю, в основе твоего мастерства — магия земли? Не уловил я только самой сути, по какой было сделано преобразование… Как же так — от духов земли, из этой вот самой пыли, и вдруг целительное действо?
— Поживи с моё, коллега, — ответствовал маг ворчливо. — И не разевай рта на чужое. У вас свои средства, Древние знатны внутренней силой, это нам, хумансам, приходится прибегать к заёмной силе стихий. Коли кто из ваших лезет в магию стихийную — жди беды… Ну, чего вам ещё?
— Ничего более, — радостно объявил Чумп. — Пошли, братцы, нам пора пошевеливаться, а то Наместник опосля ланча любит отправиться по своим театрам, а гоняться за ним для нас, героев, унизительно.
Вово радостно вскочил, неловко поклонился магу и выбежал за дверь первым. Зембус вышел вяло и с кислой миной, а вот Хастред, смущённо помявшись под дверью кладовки, за коей нашёл спасение пакостник Фердинанд, пересилил внутреннюю робость и обратился к магу с такой речью:
— Почтенный, прости, не знаю твоего имени, хоть и живу в одном с тобой городе… Вижу, ты маг немалой силы, да и уважением в городе пользуешься, так что всё нужное обретёшь, вне сомнения, и без нашего участия. Но и курс физиогномики нам в Университете не зря читали и даже экзамен сдавать заставили. Со всея определённостью могу утверждать, что хотел ты сказать что-то ещё, когда рассуждал о Древних и стихийной магии. По тому, как омрачилось твоё чело, делаю вывод — что-то тебя гложет. Поделись, быть может, мы сможем помочь?
Маг воззрился на него не без изумления.
— В Университете? Гоблин? Сколько ж проучился?
— Весь закончил.
— Чудеса да и только! Гммм… да, и впрямь была мысль воззвать к вашему содействию, но я её изгнал как недостойную — посчитал вас, уж прости, мелковатыми. Однако ж чудно, что заметил моё колебание ты, вон космы все глаза занавесили, а не этот бойкий юноша, что нехорошо косится на мой академический амулет!
— Чего ж там замечать, — обиделся Чумп. — Ясное дело, всё я заметил, да только мне ума хватает не набиваться магам в приспешники. Вы ж, известное дело, ушлёте незнамо куда с целью незнамо какой, а как вернёшься, вон в таракана вместо благодарности… И веником, а не то вовсе метёлкой…
— Вот что. — Маг воззрился на Хастреда. — Коли идёте к Наместнику, так явно не без дела. А коли дело ваше не покажется сему достойному мужу пустопорожним, он вас, полагаю, не откажется пригласить на сегодняшний вечерний фуршет — есть такая традиция… Только ты, лохматый, сапоги почисть, а чихуна своего упредите, чтоб не пил очень уж много. Вот там мы и увидимся, и коли мнение о вас Наместника будет достаточно высоким — обсудим и моё вам предложение. Извините уж за недоверие, но больно это дело щекотливого свойства, чтоб первым попавшимся излагать.
— Все нам понятно, — лицемерно вздохнул Чумп. — Сапоги у тебя слишком грязные, умник Стремгодов. Господа маги таковыми гнушаются, за что им большое спасибо. Вот вернёшься в доспехах, как пресловутый Кижинга, тогда и запишешься в добровольные помощники магов. К тому времени и Фердинандова вакансия могет освободиться — я прав, уважаемый маг?
Маг, к облегчению Хастреда, не обиделся, только неопределенно усмехнулся и растаял в воздухе — очевидно, вернулся к себе в лабораторию.
— Скажите на милость, — процедил Чумп. — Совсем ты тут сдурел, книжная душа. Как сам и сказал — на хрена истинному магу помощь гоблина?