— Восьмой сектор, взвод охраны срочно на крышу…
— Гранатомет в Коридор Святых…
— Неизвестная численность…
— Вертолеты…
— Обеспечьте безопасность…
— Немедленно отступайте…
Стивен от порога швырнул в комнату шоковую гранату. Выждал хлопок, поток ослепительного света, вырвавшийся из проема, а потом, когда силуэты людей замерли, словно на негативе фотографии, расстрелял всех шестерых. К сожалению, память подсказала ему не ту дверь. Он снова выскочил на лестницу.
Бросился на пол, прямо под разрывающие дверной косяк пули, откатился в сторону, забиваясь в неглубокую нишу и едва не своротив себе на голову гипсовую статую. Бросил на красивый мозаичный пол новую чеку. Не глядя швырнул. Покатившаяся в сторону поста охраны граната произвела ожидаемый эффект — перекрывая цокот болванки по гладкому полу, раздались человеческие крики и топот ног, рухнул опрокинутый стол. Граната взорвалась, а он уже швырял в коридор новую — на этот раз газовую и, отбросив на ремни автомат, натягивал маску противогаза.
Метнулся в расползшийся по проходу дым, на звуки захлебывающегося кашля отстрелял до конца второй магазин. Корчащиеся в паралитическом облаке люди умирали со страшными криками, пытаясь скрюченными пальцами разодрать себе горло. Каждый из них, как и встреченные ранее боевики храма, был одет в багрово-красный балахон, поверх которых посверкивал железный медальон с изображением трех звезд. Стивен проскочил разбитый блокпост и только сейчас прислушался к эфиру, не торопясь продолжать наступление.
— Это Иеремия, мы наткнулись на укрепленный коридор, необходимо подкрепление…
— Иеремия, Цербер, это Давид. Нас теснят наверх, мы потеряли контроль над южными дверьми. Несем потери, необходимо подкрепление…
Теперь он различал стрельбу, приглушенную, где-то впереди. Шагнул в новый коридор, и в этот же момент из-за поворота прямо на него выскочил еще один монах — повесив автоматическую винтовку на плечо, он спиной вперед пятился прямо к Стэнделлу, по полу волоча раненого товарища за рваный капюшон.
Стивен остановил точку прицела на затылке монаха, не колеблясь выстрелил. Перепрыгнув через тела и цепляя на пояс ненужный больше противогаз, опустился на колено возле нового поворота, снимая с карабина «Костяное око».
Опустив прибор на уровень правой голени, Стэнделл выставил его за угол и вгляделся в небьющийся зеркальный пластик. В широком холле возле лифтовых дверей шел бой. Монахи Прозрения, чьи спины Стив мог спокойно созерцать из-за утла, укрепились за перевернутой мебелью и не жалея патронов успешно сдерживали пытающихся прорваться в холл тамплиеров. Кроме ручного оружия, отряд защитников был оснащен тяжелым пулеметом на развернутых сошках. Стивен убрал прибор и неторопливо зарядил подствольник.
Без лишней суеты, едва ли не сдерживая собственные силы, все еще молившие, чтобы он выложился до самого конца, Стивен выглянул из-за утла. Прицелился, стреляя из гранатомета в самое сердце импровизированной баррикады. Грохот взрыва, вопли и крики раненых монахов заглушил победный рев рыцарей, тут же бросившихся в атаку. Тамплиеры перепрыгивали через разрушенное укрепление, добивая раненых из пистолетов или ножами. Через минуту холл был взят.
Брат Хэйворд, без бронежилета и шлема, перебинтованный поперек торса и бледный, как сама смерть, вышел из дыма навстречу Стиву с пистолетом в руке. Оглядевшись, Стэнделл понял, что из группы «Иеремия» на ногах оставалось только четверо бойцов, включая командира.
— Этаж чист… — Хэйворд держался твердо, а в глазах рыцаря горел дикий огонек. Стив удовлетворенно кивнул, осматривая бронированные лифтовые двери и прислушиваясь к происходящему за спиной. Такие не взять простыми противопехотными гранатами. А если и взломать, то аналогичные плиты ждут его и наверху…
— Какова высота башни со смотровой площадки, откуда вы ворвались в храм? — он расстегнул подбородочный ремень, снимая и отбрасывая собственный шлем. Следом за ним отстегнул уже опустевшие подсумки, способные помешать, снял с пояса чехол противогаза, сбросил рюкзак.
— Высоко, Стэнделл. Не менее пятидесяти-шестидесяти метров, — Хэйворд отвечал четко и быстро, но по интонациям Стэнделл определил, что храмовник из последних сил сдерживается, чтобы не потерять сознание. Жизнь оставляла раненого рыцаря. В глазах его мелькнул интерес, но он так и не поинтересовался, зачем Цербер узнает у него высоту башни.