Взрыв!..
Сторож падает на бетон, хватается за голову, и минут пять ничком лежит в неподвижном положении, убийственно переживает случившееся.
После выпрямляется, встряхивает пыль одежды и страх в глазах, страдальчески морщит пухлые щёки, вопрошающе оглядывает всех:
- Видели ли вы люди добрые, как меня чуть не убило?!
Люди добрые тоже переживают: - Опасная у тебя работа дядя Миша, днём и ночью среди громыхающего железа и усталых моторов. Такое окружение к беде может приблизить.
- Точно! И жена мне тоже сказала: бросай эту жестяную работу говорит, уходи пока не пострадал без всякого возмещения. Видно на этот раз, кто-то из родных, - везение сверху подаренное несёт: Или я, или Вачка, или Гадя, ведь у меня дома трое и все больные, один Гадя здоровый, а если бы меня убило... кто моё задолжение положенное унаследует?
Два напарника, что "Захар" ещё ранней весной загнали на ремонт в глубине цеха, только теперь выкатили машину, завели после долгого ремонта, и по кругу обкатывать принялись.
Ссохшаяся грязь, что прилипла при буксовке по размокшей весенней дороге в цеху осталась, по всему бетонному полу рассыпалась, отпала при дребезжании узлов. Колеса, тоже отметины узорчатые скатали, комками отвердевшей почвы рассыпались, постелились две прямые дорожки.
Зав мастерскими Топов предупредил водил: - Шидер и Букварь! - сказал он - пока не вычистите цех, наряд на затянувшийся ремонт не подпишу.
Шофера намерились быстро приборку провести, но тут - же устали после обкатки, рабочий день быстро прокатился, уехали на последней выезжавшей из цеха машине - спешат окончание ремонта в буфете отметить.
Выпили, и стали трезво рассуждать: цех не убрали, если в понедельник наряд не выдадут, нечем с буфетом рассчитаться по карандашу сегодняшнего счёта...
Букварь, пробрался к стойке, упёрся неоднозначно в стекло и попросил у буфетчицы - телефонный аппарат ближе переставить. Набрал мастерские...
- Алеу - ответила шипящая трубка, - сторож Михал Палыч, слушает по положенному для службы.
- Палыч, это голова колхоза Мирчев! - поддельным строгим голосом начал Букварь. - Завтра к нам приезжает технадзор, с самого утра мастерские будут исследовать на предмет порядка. Ты постарайся, уборочку надлежащую в мастерские проведи, там колеи две глиняные протянулись через весь цех, замети их до самого конца.
- Хорошо, хорошо, по положенному сделаю - ответил сторож, - тут мой вопрос имеется: жена надумала помоями, кабанчика малого выкормить к рождеству, надо чтобы начальный вес упитанным был, хочу прийти выписать две головы. Лично потом колоть буду, а то у меня все больные. Гадя, очень лютым будет на меня, если к зиме порося не вырастим. Беда с нами, я и Гадя совсем больные, нам мясо и сало нужно для питания.
- Обязательно выпишу, - ответила говорящая кость трубки, - даже три. А для Гади ещё тонну кочерыжек отпущу на растопку зимней печи, пусть греется для утвердительного здоровья.
- Спасибо товарищ голова, за такое уважение, буду лично ожидать технадзор, - ответил ответственный сторож, и потёр руки. - Гадя, доволен будет.
... В следующий день, водители отремонтированного "Захара" поздно пришли, хмельное утро не видится ранним. Утомлённого сторожа застали на лавочке, порядок вычищенный стоит во всех внутренних углах цеха, и снаружи тоже прибрал.
- Всю ночь не спал, - пожаловался дядя Миша, - звонил голова, говорит: Михаил Павлович надзор с утра будет, наведи порядок. Порядка есть, а надзора всё нет. Вот жду... после, тоже спать не буду, пойду в контору двух кабанчиков выписывать.
Уверенные в готовой платёжности ремонтного наряда Шидер и Букварь, завели старый "Захар". Газовали, газовали на месте, и дёрнули; на сторожа с ухмылкой глянули. - Герои ночи!
А дядя Миша беспрерывно лоб рукавом фланели протирает, устало морщится от поднятой пыли, зевает скучно, никакого надзора нигде не видно, и где эта комиссия?.. - По всей жизни, всего одна упрямая лживая игра бегает, - повторяет он шёпотом.
Снова зевает, и никакого гнева в прикрытых пыльных глазах.