— Молодец! На отца похож, — сказал Хо Лун. — Покажи-ка нам на карте, как. ты поведешь отряд.
Мальчик покраснел, опустил голову и тихо произнес:
— Я не могу этого сделать: я не понимаю этой разрисованной бумаги.
— Жаль, — тихо пробормотал комдив и, обернувшись к Ван Шину и Суну, строго сказал: — Надо будет отправить его в военную школу. Хочешь учиться? — спросил он Чжана.
Мальчик утвердительно кивнул головой:
— Очень.
Через несколько минут из палатки вышли командиры и мальчик-проводник Чжан.
Впереди шли Тао и Чжан. За ними, растянувшись длинной цепочкой по-двое в ряд, двигались бойцы. Нестерпимо жгло солнце. Тяжелее всего было пулеметчикам, особенно тем, у которых были большие станковые пулеметы. Бережно обернув стволы пулеметов в брезент, бойцы катили их за собой. Иногда тропка становилась такой узкой, что пулемет приходилось взваливать одному бойцу на плечи, а другой шел сзади, придерживая его руками. Шли торопливо, не делая привала. Бойцы тихо переговаривались.
— Знает ли мальчишка дорогу? Заведет еще чорт знает куда! — сказал пулеметчик по имени Хань Фу.
— Идет хорошо, уверенно — значит, знает, — ответил ему боец Фын.
— Говорят, что это сын командира партизанского отряда из Юаньпина. Ван Шин, что ли, зовут его?
— Ты иди и меньше говори, а то полетишь в реку, — дружески посоветовал ему шедший сбоку Фын.
Он нес туго стянутые в круги пулеметные ленты. Тропинка вилась высоко по берегу реки. Иногда она спускалась к самой воде. Тогда бойцы на ходу нагибались, набирали полные пригоршни теплой воды и обмывали себе лица. Выше по холмам стлался редкий и низкий кустарник, не дававший никакой тени.
— Хорошо бы леском пройти — прохладно и приятно пахнет, — облизав губы, сказал пулеметчик Хань Фу.
— Еще лучше спать на берегу пруда, под ивой. Не пробовал, а? — засмеялся Фын.
— Война кончится, попробую и под ивой спать. А сейчас хорошо бы леском пройти.
— Вот привязался к лесу! Где ты его видишь здесь?
— Должен быть. Там, где река, должен быть и лес. Это-то я уж хорошо знаю.
— В книжке, наверное, прочитал. Ты и леса-то никогда не видал.
Пулеметчик не сердился. Он задумался о чем-то и шел, не глядя под ноги. Было жарко, говорить не хотелось. Впереди был большой и трудный путь, а солнце совершило только половину положенного ему пути.
— Надо бы с вечера выйти. Ночью очень хорошо итти, — опять начал беседу Хань Фу.
— Хорошо бы, если б японцы были здесь, рядышком! Тогда бы и не далеко ходить за ними, — ехидно заметил Фын.
— А неплохо, конечно, чтобы они спали на берегу твоего пруда под ивами, а мы — тут как тут. А? — довольно засмеялся Хань Фу.
— А что ты думаешь, им-то ведь еще жарче, чем нам. У них в Японии влаги больше. Такой жары, как у нас, не бывает, наверное.
— Вот и оставались бы у себя дома. Какого чорта полезли к нам! Вот поддадим еще жару… — вдруг озлобился Хань Фу.
Отряд спустился в ложбинку у самой реки.
— Привал! Привал! — передавался по цепочке от бойца к бойцу приказ командира.
— На полчаса привал — это очень хорошо, — дружески сказал пулеметчик своему товарищу.
Люди бросились к воде. Тао и Чжан прошли дальше вперед, взобрались на холмы, оглядывая в бинокль всю округу. Чжан впервые в жизни держал в руках командирский бинокль. С торжественным лицом он смотрел сквозь стекла по сторонам, и, когда дальние пространства приближались к нему почти вплотную, легкая улыбка удовлетворения шевелила его губы. За один этот день он сдружился с Тао так, словно командир отряда был его старший добрый брат, никогда не расстававшийся с ним.
— К полудню завтра придем, не ошибаешься? — спросил Тао.
— Придем даже утром. Я уже много раз ходил этой дорогой, — ответил Чжан.
Тао присел на корточки, вытащил из сумки большой пакет вареного риса с горохом, поделил его на две равные части и одну предложил Чжану. Чжан поблагодарил и, отделив палочкой от своей порции небольшую часть, присоединил ее обратно к порции Тао.
— Ты большой, тебе надо много есть.
Тао засмеялся и сказал:
— Это неправда. Человек должен кушать ровно столько, сколько позволяют обстоятельства. На войне — это закон.
— Хо! — усмехнулся Чжан. — Мы с отцом не ели, бывало, по два-три дня подряд. Зато потом наедались досыта. Один раз мы отбили японский грузовик и нашли там такое круглое печенье (Чжан очертил в воздухе пальцем кружок), твердое, как камень, и не соленое. Вот уж я ел его, даже заболел.