В батальон все время прибывали новые силы — юноши, девушки, старики. Они брали винтовки из рук сраженных бойцов и стреляли во врага, еще не умея поражать. Они постигали искусство борьбы с врагами здесь же, в пороховом дыму, в грохоте разрывов.
В полдень восьмого дня японские части ворвались в город.
От всего батальона защитников города уцелела маленькая горсточка храбрецов. Прячась за выступами домов, залегая в канавы, они продолжали обороняться, встречая японцев пулеметным огнем и гранатами. Вскоре в городе наступила тишина. Не слышно было больше орудийной пальбы и взрывов. Путун был взят японцами.
В подвал разрушенного снарядами дома вползли три девушки — гранатометчицы героического батальона. Все три девушки еще восемь дней назад были работницами путунской шелкомотальной фабрики. Они лежали в подвале неподвижно и молча — говорить не хотелось. С улицы доносились выстрелы и душераздирающие крики жителей.
Там, наверху, на улицах, части «императорской армии» расправлялись с китайским населением. Они сгоняли всех мужчин — стариков и юношей — на площадь перед высокой стеной путунского чугунолитейного завода и расстреливали их из пулеметов. Женщин, подгоняя штыками, вели по улицам к огромному пустырю на берегу реки Ванпу[53], где расположились лагерем японские войска.
Девушки лежали в подвале и напряженно прислушивались к крикам, доносившимся с улицы.
— Лучше умереть, чем попасть к ним в руки! — сказала маленькая Чжи.
— Они волокут женщин к себе в лагерь для солдат и офицеров! — вскрикнула У Ма.
Шум на улице затихал. Крики становились все тише.
— Мы не должны оставаться здесь: они и до нас доберутся, — вдруг сказала все время молчавшая Ху Лань.
— Не хочешь ли ты, чтобы мы сами к ним пошли? — спросила ее маленькая Чжи.
— Да, мы должны сами к ним пойти, — спокойно ответила Ху Лань.
Маленькая Чжи и У Ма переглянулись между собой и вопросительно уставились на Ху Лань.
— Нам не выбраться отсюда живыми, — промолвила Ху Лань. — И если нам суждена позорная смерть от японских насильников, то мы можем дорого продать свои жизни. У нас остались еще гранаты, целых восемь штук! Этого достаточно, чтобы они заплатили нам дорого. — Ху Лань замолчала.
— Ху Лань… — Голос маленькой Чжи дрогнул. — Я не боюсь умереть. Говори, что надо сделать, и я пойду с тобой.
— Я тоже пойду, — громко сказала У Ма. — Лучше умереть сегодня как человек, чем завтра как раб.
— У нас восемь гранат. Я беру три, ты, У Ма, берешь три, а ты, Чжи, две. Их легко спрятать под халатом. Вот так! — Ху Лань уложила под халат гранаты и стянула его ремнем. — Потом мы идем прямо в японский лагерь. Когда они подойдут к нам…
Ху Лань зашептала едва слышно. Маленькая Чжи и У Ма, склонившись к ней, внимательно слушали.
Девушки выползли из подвала на улицу, отряхнули с себя грязь и пошли в сторону Ванпу. На улице никого не было. Они уже подходили к японскому лагерю, когда их заметили часовые. Солдаты кричали друг другу, смеялись. Девушки спокойно приближались к воротам лагеря. Здесь уже толпились сотни две солдат. Из ближней палатки вышли два офицера и тоже направились к солдатам. Девушки остановились у входа.
— Сами пришли — это очень хорошо! — осклабившись, сказал рябой унтер.
Он уже повернулся, чтобы итти, когда увидел, как сквозь расступившуюся толпу идут офицеры. Девушки стояли у входа, бледные, неподвижные. Офицеры подошли к ним вплотную. За ними двинулась вся толпа солдат. Офицеры переговаривались между собой и смеялись. Один из них, высокий и худой, с золотым пенсне на носу, подошел к маленькой Чжи и взял ее рукой за подбородок. Девушка бросила вопросительный взгляд на Ху Лань, уловила ее кивок и неожиданно оттолкнула от себя офицера.
В японцев полетели одна за другой гранаты. Ошеломленная толпа солдат завыла и рванулась в стороны. Но гранаты настигали солдат. Вокруг лежали тела убитых. Раненые отползали к изгороди из колючей проволоки. Метнув последнюю гранату, Ху Лань обняла подруг. Они спокойно смотрели прямо в лица подбегающим солдатам. Подруги стояли обнявшись, когда их тел коснулись холодные лезвия штыков…
