— Молчишь?
— Я не достоин, — честно сказал я. — Мне бы десяток-другой лет ещё. Набраться опыта, мозгов, разобраться в себе, но к сожалению, времени на это нет. Проблема в том, что мне НУЖНА эта сила.
— То-то и оно, — фыркнул ворон. — Нужда не делает тебя достойным.
Внезапно сверху на другой подлокотник трона приземлился второй ворон, очень похожий на первого.
— По мне ты слишком суров к нему, брат. У него отличный потенциал для развития, и как он правильно сказал, ему не достает опыта, — встал на мою защиту второй.
— Да кого ты обманываешь, Мунин. Сделал ли он хоть что-то достойное за свою короткую жизнь?
— Он убил Хагготта.
— Нынешние аватары не чета прежнем. Заморыши, наделенные лишь крохами былых сил.
— Но и Дмитрий не обладал всей мощью. И выходит, что они были на равных. Князь Инферно и Стремление. И если смотреть на ситуацию так, то он достиг гораздо больших успехов, чем…
— Ты переходишь границы!
Внезапно вороны перешли на свой, вороний язык, и что-то мне подсказывает, что таким образом они осыпали друг друга оскорблениями, а затем вообще сцепились в драке, и в дело пришлось вступать Фрейе. Она расцепила дерущихся птиц, которые ещё какое-то время сердито шипели друг на друга.
— Успокоились?
— Да.
— Да.
— Отлично!
И вновь пришел черед мне взять слово. Я всю их схватку пытался придумать какие-нибудь веские доводы в свою пользу, но вместо этого я находил лишь причины, почему я плохой кандидат на эту роль. И поэтому…
Я встал на одно колено перед этими воронами.
— Понимаю, что вы считаете меня недостойным. Я и сам таковым себя считаю. Мне ещё слишком многое предстоит узнать и понять, многому научиться. Но мне нужна эта сила, ведь на кону стоит судьба сразу двух стран. Поэтому я прошу вас помочь мне, поделиться со мной не только силой, но и вашей мудростью.
Вороны смотрели на меня долго, ничего не говоря.
— Ты как хочешь, брат, но я сделал свой выбор, — сказал Мунин, взмахнул крыльями и приземлился мне на плечо. — Я давно следил за ним, и пусть он не идеальный кандидат, но лучше, чем остальные, так что это мой выбор. Север чахнет, нам нужно вернуть ему силы.
— Слишком самонадеянно.
— Лучше самонадеянность, чем трусость бездействия.
Хугин каркнул, взмахнул крыльями и приземлился на изголовья трона, теперь смотря на нас сверху вниз.
— Как бы нам с тобой не пожалеть об этом, брат. Хорошо. Садись, юный правитель, мы поделимся с тобой мудростью и силой.
Я поднялся и сел на трон. Хугин спрыгнул вниз, сев мне на другое плечо.
— Что-ж… А теперь начнем, пожалуй.
— Начнем что? — не понял я.
А дальше все стало очень и очень странно. Вороны сорвались с места и в буквальном смысле вырвали мою душу из тела. Они сами при этом тоже изменились, превратились в двух птиц, сотканных из бури, а посреди тронного зала открылась огромная дыра-водоворот, куда они меня и утянули.
Я падал, а вороны кружили вокруг меня, создавая огромный ураганный водоворот в пустоте. Водоворот бури, в котором грохотали алые молнии. Да, это была моя сила, но вместе с тем несущая на себе отпечаток другого гнева.
— Вот сейчас мы и выясним, действительно ли ты достоин, — услышал я голос Хугина, эхом разнесшийся словно раскат грома.
Мгновение я не понимал, о чем он говорит, а затем в меня ударила молния, и ощущения были даже сильнее, чем на лодке. Там я принял в себя энергию, поглотил её, но тут же был не реальный мир, а скорее какой-то аналог той связи, что я использую для связи с основным телом, но тут были лишь моя сущность и то, что осталось от другого Гнева.
Боль затмила разум, а мое тело начало распадаться. Осознание этого заставило меня собраться. Буквально. Рассыпающееся тело вернуло целостность, а следом был второй удар. Третий. Четвертый.
Молнии буквально разрывали меня на куски.
Даша.
Мама.
Таня.
Цукимару.
Хильда.
Лиза.
Эола.
Эйрик.
Сивил.
И все остальные, кто был вокруг меня.
Я больше не мог, не мог заставлять себя собраться воедино, но каждый раз заставлял себя вспоминать, за что я сражаюсь и что стоит на кону. Мне нужно спасти Лизу, нужно вернуть всё на свои места и обезопасить тех, кто мне дорог.
Я не могу сейчас умереть
Не могу стать частью чужой бури.
Поэтому я боролся, но каждое новое воссоздание было тяжелее прежнего.
Нет… так мне не победить.
Я должен был сделать эту бурю своей частью, а не наоборот, так что вместо того, чтобы просто собираться воедино, я стал пытаться поглотить её. Раскручивал внутри себя другую бурю, поглощая все больше и больше из окружения.
Казалось, что я надорвусь, сгорю, что потерплю неудачу, но мысли о близких заставляли меня продолжать.
А затем все закончилось. Внезапно не осталось другой бури, и я просто открыл глаза, все ещё сидя на троне Асгарда. Мир вокруг оставался прежним, но вот я… Я теперь был совершенно другим.
Глава 25
Мир вокруг оставался прежним, но вот я… Я теперь был совершенно другим. И дело было вовсе не в том, что теперь у меня было гораздо больше сил, и не в том, что я мог призвать ту самую бурю, через которую мы летели, одним лишь своим желанием. Я стал ощущать мир совершенно иначе и помнил то, что не должен был.
Я ощущал силу, что пронизывает это место. Видел и чувствовал тысячи и тысячи ручейков, что тянулись ко мне и сливались со мной. Но если начать присматриваться, то можно было их разделять, одни — это контракты, и они были тугими и прочными, я мог потянуть за любой из них, оказывая влияние. Другие — это словно водные ручейки, которые питали меня, но на которые я не мог влиять. Видимо, это была сила веры, из которой обычно и черпают силу воплощения.
Наверное стоит себя поздравить, я только что из человека с искрой божественности превратился в самого настоящего бога, хоть и со смертной оболочкой. И теперь нужно осваивать новые силы и возможности.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Фрейя.
— Я… — собрался было ответить, но внезапно на меня нахлынули чужие воспоминания. Я вспомнил этот зал и схватку с Тором, о которой рассказывала Фрейя. Вспомнил, как убил Одноглазого, вспомнил пиры, что тут проводили. Вспомнил Фригг, женщину, которую любил и которую Дмитрий Старцев никогда не видел и не знал. Воспоминаний было так много, что они нахлынули на меня потоком, смывая того, кем я был ещё мгновение назад. — НЕТ! СТОЙ! ХВАТИТ!
Я зарычал, и мой рык эхом разнесся по залу, отчего завибрировал весь остров.
— Пожалуй хватит.
— Действительно…
И все закончилось. Зрение снова стало привычным, а чужие воспоминания теперь воспринимались не более чем сном. Они были ещё где-то рядом, и я даже мог к ним потянуться, если очень захочу, но при этом они не смешивались с моими собственными.
А последние два голоса принадлежали Хугину и Мунину, причем я отчетливо помнил, что когда очнулся, их на моих плечах не было. Они словно… отделились от меня, оставаясь моей частью, но одновременно с этим забирая божественное восприятие и чужие воспоминания.
— Я… чувствую себя странно. Словно я теперь совершенно другой человек… И мне это не очень-то нравится.
А ещё я кажется начал немного понимать Хладнокровие. Он «реинкарнировал» в своих детей, накладывая свою личность на личность хозяина тела, и так раз-за разом. Получается, что он помнил десятки жизней… Да уж… Я пока помню только одну, но уже начинает казаться, что я схожу с ума.
Тряхнув головой, я постарался прогнать эти чувства. Нужно свыкаться с тем, кем я стал, а не пытаться понять, что осталось от Дмитрия старого, Дмитрия нового, а что от Одноглазого…