— Будьте готовы, орлы! — слышится над окопами волевой голос Ходоу-сердара… — Все в бою поляжем костьми, но не дадим врагам пировать на наших землях… Командиры, ко мне!
К центру обороны, где гарцует на коне полководец, со всех сторон съезжаются курдские вожаки. Ходоу-сердар отдает распоряжения. Мне не слышен его голос, но я вижу как выразительно он жестикулирует и как быстро спешат выполнить его приказ командиры. Вот от Ходоу-сердара прискакал Мирза-Мамед. Глаза его горят огненным блеском рвущегося в бой воина.
— Получен приказ: нашему эскадрону отбить первую атаку врага! — выкрикивает Мирза-Мамед. — Готовы ли вы, друзья, побить стервятников?..
В ту же секунду раздается пушечный гул и недалеко от нас разрывается снаряд. Груды земли, обломки дерева взлетают в воздух. Снова взрыв и вой осколков снаряда… Этот попал в траншею, кажется, кого-то убило. Это видно по движению бойцов…
Артподготовка длится минут пятнадцать. Мы ждем, когда закончится. Как только рыгает вражеское орудие, падаем наземь и прячем головы. Наконец, становится тихо-тихо, словно нет вокруг ни войны и ни одной живой души. Но что это?.. По низине к нашим окопам и траншеям движутся две колонны англичан. Не слишком ли близко подпускаем мы их? А что если прорвутся? Мирза-Мамед угадывает мои мысли.
— Спокойно, Гусо-джан, успеем. Наша очередь еще не подошла. Посмотри, что сделают с этими вояками джигиты Гулам-Резы!
Выйдя на ровное место, шпалеры англичан расчленились. Неприятель пошел развернутым фронтом. Вот сипаи вскидывают винтовки, стреляют на ходу, не целясь. Неужели думают, что самые меткие пули — это шальные?
— Смотри, Гусейнкули! — гордо говорит Мирза-Мамед.
Я смотрю влево. Из-за холма вылетает курдская конница. Это и есть джигиты Гулам-Резы. Минута, другая и конница, как волос в масло, врезается в пехотный строй врага. Еще напор и — колонна рассечена надвое. Сверкают сабли. Вспыхивают и тают дымки на стволах винтовок. Я вижу, как начинает волноваться Мирза-Мамед. Конь пляшет под ним. Ослабь повод и он ринется в эту мясорубку. Он взмахивает саблей, откидывает быстрым взглядом эскадрон и командует:
— За мной, курды!
Я лечу на своем Ыкбале в общем потоке. Вижу впереди Мирза-Мамеда. а сбоку — Ахмеда, Аббаса, Рамо. Мирза рычит, как лев:
— Хорасан захотели? На. вам!.. Стервы!..
В глаза бросается желтый мундир сипая. Солдат неуклюже взмахнул руками и повалился куда-то под брюхо коня Мирзы.
— Бей их! — не своим голосом ору и я, сшибая вражеского солдата. — Дави гадов! — И даже не знаю — саблей ли я полоснул его или затоптал конем… В голову ударяет буйная кровь, в груди клокочет гнев.
Как опустошительный ураган пронеслась наша конница по склону холма, оставляя на земле десятки порубленных и раненных тел. Проскакав без остановки метров двести, разворачиваемся и снова несемся на поредевший строй англичан.
Сколько длится эта баталия: минуту, десять минут или час, — я не знаю. Теряю чувство времени. Я весь в яростной власти борьбы. Я прихожу в себя, когда мы вновь подлетаем к укрытию и спрыгиваем с седел.
— Убитые, раненые есть?! — спрашивает командир, проходя мимо деревьев, где жадно курят воины.
Убитых, оказывается, нет. Трое ранены. Курдянки склонились над одним из них, делают перевязку, заголив солдату живот. Два других ранены легко.
Мы бывшие «курдлеви», сразу после вражеской атаки, сошлись вместе, обмениваемся впечатлениями. Все мы, как один, в бою участвовали впервые, у всех такое ощущение — будто заново народились на свет. Каждый спешит рассказать о себе, как он лихо вел себя в бою, как орудовал саблей!.. Никто не думает, что был на волоске от смерти, что в любую секунду мог бы свалиться с седла… и не встать. Возбужденные разговором, мы не замечаем, как подъезжает к нам с группой конников Ходоу-сердар.
— Поздравляю, курдлеви! — удовлетворенно говорит он. — Вы рубились как настоящие вояки. Видать неплохо вас обучили английские командиры махать саблей. Спасибо им за боевую подготовку!..
Мы смеемся, соглашаясь, что наука англичан обернулась против них. Знали бы они заранее об этом, вряд ли взяли бы нас на службу в «Курдлеви».
— Можете отдыхать, — говорит Ходоу-сердар. — Сегодня они больше не сунутся. Хватит им на целые сутки…
Прошел после боя какой-нибудь час, не больше, а на краю села слышится песня. Кто-то играет на таре, музыканту подпевают. Слушаешь красивую курдскую песенку и даже не верится, что недавно тут рвались снаряды, гибли люди… До чего же могуча сила жизни!
Быстро проходит день. Темнеет. Наступил второй вечер нашего пребывания в Гиляне. Полуголодные бойцы располагаются на ночлег. Опять кладут под голову седла, ложатся, обнимая винтовки. Ложимся мы. Засыпаем мгновенно вместе со всеми.