Слова эти прозвучали как бы откупом за содеянное злодеяние.
— Какое же впечатление создастся у людей! — с гневом воскликнула Зейнаб-енга. — Разве может курдская девушка сидеть с чужеземными офицерами в одном помещении?!
— Погодите, Зейнаб… Вы же не знаете европейские нравы. Если б знали, не говорили бы так. Они нас считают дикарями, смеются над нами, что мы не дозволяем женщинам быть в обществе вместе с мужчинами. Пусть убедятся, что это не так. А твоя внучка… Если солнце появится среди звёзд, то оно ничем не затемнится…
Когда Зейнаб-енга вышла, Моаззез скривился, плюнул и в душе поругал себя за бог весть откуда взявшуюся слабость. Старость проклятая одолевает, — подумал он. Тотчас всплыла в памяти смерть отца и стычки за власть со старшим братом. Тогда Моаззез, еще молодой, полный сил и дерзких порывов, с помощью своих друзей-молодчиков арестовал старшего брата, подыскал ему местечко, в «вечном царстве» и распустил слух, что отправил его на богомолье. Тогда же совсем внезапно его ошарашила мысль: «А что, если и с ним так же поступят младшие братья. Они тоже не ягнята, — все одиннадцать от одного отца. Значит, и клыки у них такие же, как у него — волчьи. А этот Лачин к тому же ученый мальчик! Почему он приехал не один, а с фарангами? Неужели они потянулись сюда за сто фарсахов ради какого-то развлечения или прогулки? Нет, тут что-то не так, надо быть осторожным с этими англичан нами».
Вечером Азизолла-хан Сердар Моаззез пригласил Лачина и его друзей на чашку чая к себе в комнату. В домашнем уюте на огромном текинском ковре сидели они непринужденно, беседу вели неторопливо, казалось бы о самых незначительных вещах, а по сути, прощупывали друг друга — кто чем дышит. Сердар интересовался тем, что нового в тегеранском свете, хорошо ли жалует шах гостей из Англии, какими товарами торгуют они в самом Тегеране? А фаранги — лейтенант Кагель, молоденький с красивым девичьим лицом, и Джексон, тоже лейтенант, крупного роста, неуклюжий и молчаливый, время от времени задавали вопросы о быте и обычаях курдов, об урожае и качестве дорог в отдаленных ханствах. Наконец, языки развязались и разговор пошел откровеннее. Азизолла-хан, рассказывая о своем казачьем войске, пожаловался, что оружие у него старого образца, неплохо бы заменить новым. Лейтенант Кагель вспыхнул, встрепенулся, такой разговор был ему по душе. Он тотчас предложил свои услуги в деле доставки английских винтовок и патронов.
— Заранее вас благодарю, — со сдержанной радостью отозвался Сердар. — Чем быстрее доставите нам этот товар, тем будет лучше и для вас и для меня.
— Видите ли, дорогой Азизолла-хан, — замешкался лейтенант Кагель. — Англичане любят, как бы вам точнее сказать… Словом, услуга— за услугу… Или, как говорят, «баш на баш…» Британская миссия в Тегеране не очень довольна поведением вашего ближайшего соседа, миянабадского хана Самсана. Может быть он и неплохой человек, но с отсталыми взглядами, политически близорук, если говорить точнее. В то время, как по всей Персии катится одухотворяющая волна цивилизации, народ просвещается и обогащается культурой передового запада, хан Самсан совершенно не хочет понимать этого.
— Ерунда! — махнул рукой Сердар. — Какой это хан? Это не хан, а старый верблюд. Я давно подумываю о нем…
— Очень хорошо, господин Азизолла-хан. Мы поняли друг друга с полуслова, — перебил Сердара лейтенант Кагель.
— А ты, Азизолла, оказывается мудрый политик, —
удивленно сказал, дотоле молчавший Лачин. — А я-то думал, что ты сидишь у себя в далеком Боджнурде и не подозреваешь, какие дела делаются на свете. Хвалю, Азизолла, ей богу! Настоящий государственный муж. Чем скорее мы прогоним с престола старого губернатора и посадим на его место другого, тем быстрее двинется цивилизация к окраинам и осчастливит всех,
— Кто же метит в правители? Кто намерен занять трон? — осторожно спросил Моаззез.
— Есть один достойный человек на примете. — Лейтенант Кагель хитро подморгнул правителю Боджнурда, — Но вы его не знаете. Кавам-эс-Салтане… Слышали?
Сердар Моаззез промолчал. Ему было безразлично, кто претендует на губернаторский чин, важно было знать — чей этот человек. И Сердар сразу хорошо усвоил, что сила англичан с каждым днем возрастает, и надо быть всегда начеку.
Сердар распрощался с братом и гостями в полночь, вдоволь наговорившись. Все были навеселе, как раз в таком блаженном состоянии, когда кажется, что выпито слишком мало и надо обязательно чуточку добавить для полного счастья! Лейтенант Кагель потянул Лачина и Джексона к себе в комнату. Прикрыв дверь, он извлек из небольшого походного чемоданчика две бутылки бренди и хотел уже открыть их, как Лачин взял их обе из рук Кагеля и заговорщеским тоном произнес: