– Ну вот, получилось, – сказал я, закинув арбалет за спину и достав нож.
Теперь самое сложное. Я у своего-то кота не решался что-то из миски взять, а тут мне предстояло отхватить кусок от добычи. Тем временем взрослый кот, придавив мощными лапами тушу еще шевелящейся в конвульсиях гиены, с треском рванул плоть. От этого звука у меня по спине пробежали мурашки, но показывать свой страх мало того глупо, но что-то подсказывает – опасно. Решительным шагом я двинулся вперед, крепко сжав рукоять ножа, соскочил с гати на сушу и приблизился к трофею.
– Так, мне много не надо, пусти! – сказал, косясь на погружающиеся в плоть огромные, с палец, клыки. – Подожди, говорю!
Кот поднял морду и облизал усищи, немного наклонив голову набок. Ощущения опасности не было, только мозгами я понимал – безумие какое-то, но назвался груздем, так тебе и надо! И да поможет мне Большая луна. Под пристальным взором контролеров, я вспорол шкуру у задней лапы, помогая ножом, добрался до мяса и небрежно отхватил пару кусков. Завернул добычу в тряпку и убрал в торбу, что висела за спиной. Потом отделил еще кусок и бросил его молодому коту.
– Приятного аппетита, – сказал я и, прыгнув на гати, пошел к лодке.
Успел подсмотреть – молодой не притронулся к куску, что я ему бросил, а пластаясь по траве, подкрался и стал рвать тушу гиены с другого бока, косясь на старшего и при этом стараясь оторвать кусок побольше.
Легкая лодка скользит по глади Чистого озера. Я уже давно наловчился, как те индейцы, погружать весло в воду то с одной стороны борта, то с другой. Уверенно плыву к заимке, успевая при этом рассматривать окрестные красоты в утренней тиши. Дикие и не такие обжитые окраины княжества поражали красотой природы. Непуганое зверье и птицы, высокий лес по берегу, протоки и надоедливая осенняя мошкара – романтика, блин!
– Никитин! – Дарина стояла на мостках, приподнявшись на носки и чуть подавшись вперед, что подчеркивало ее фигуру. Она помахала рукой, дождалась, пока лодка ткнется в столбики мостков, поймала брошенную мной веревку, подтянула лодку ближе.
– И давно ты здесь? – я шагнул на мостки и обнял свою амазонку.
– Как ты уплыл, так и жду, одного больше не пущу к этим твоим котам! – ультимативно заявила она. – Боюсь за тебя.
– Я сам за себя знаешь, как боюсь, – подмигнул я ей, пропустив ее заявление мимо ушей. – Идем, коты помогли мне с охотой, загнали гиену, так что на обед мясо.
– Здорово! – оживилась она, а потом спросила: – Не страшно тебе с ними?
– Страшно здесь, – постучал пальцем себе по виску, – а так не чувствую я угрозы от них.
С молодой и красивой амазонкой время летит, скажу я вам, но в Трехречье нет пенсионной системы, супермаркетов и окладов, как говорил мой приятель, «за жопочасы в офисе». Прежде чем пройти по протоке вверх до ближайшего многодворца и купить необходимых припасов, нужно озаботиться наличием ноготков, то есть местной валюты. Вот и собрались мы с Дариной проведать Вараса, да по пути Чернаву. Я увязал несколько арбалетов, что собирал из изготовленных ранее частей и материалов – вот и зарплата. Ранним утром осеннего дня отправились: я на корме, наяриваю веслом, а Дарина, завернувшись в мой кафтан, сидит на носу лодки и, улыбаясь, смотрит на меня, соблазняя ямочками на щеках.
– Чего? – спросил я ее, проверив, все ли у меня в порядке с одеждой.
– Что-то вспомнила, как ты нагим лежал у тетушки… хилый, глаза вот такие со страху, что-то говоришь на своем непонятном языке, – звонко рассмеялась она.