— Попробуй.
Дэвид потирал шею сзади.
— Ого, будет сложно, — он зажал ладони коленями. — Мистер Стин, я всегда думал, что вы — справедливый человек с открытым разумом. Вы всегда казались мне как тот, кто послушает все стороны, а потом сделает вывод. Многое на кону, и ваш папа не стал бы просить вас встретиться с нами, если бы вы не могли нам помочь. Но, пока мы не зашли дальше, вы знаете, ФБР или полиция преследовали вас?
— Я не видел хвост, но ничего не обещаю. Они расследуют пропажу двух подростков. Подростков, которые из преступлений приклеивали жвачку под партой и ели виноград, за который не платили, в магазине.
Дэвид шумно выдохнул.
— Хотел бы я быть виновным только в этом.
— О чем ты?
Дэвид склонился. Его глаза обжигали.
— Я уже не вор винограда, сэр. Я вырос. Все мы. Мы с Шарлоттой не невинные дети, что ушли в январе. Мы видели больше, чем должны были. Смерть. Войну. Ужасные разрушения. Уверен, наши истории не хуже ваших, может, даже страшнее.
— Сынок, я не знаю, почему ты говоришь таким тоном, но я…
Дэвид вздохнул.
— Мистер Стин, при всем уважении, я ничего не пытаюсь делать. Я устал. Я на грани. Во мне болят все мышцы. Я прошлой ночью впервые нормально поспал за долгое время. Даже так Шарлотта говорит, что я был беспокоен.
— Да. Я проверяла дважды, ведь ты стонал во сне.
— Это из-за кошмаров. Знаете, что? Эти же кошмары у вашей дочери и Эрика каждый раз, когда они закрывают глаза. Если хотите знать правду, хотите знать, где мы были, и что с нами случилось, вам нужно отринуть все, что вы знаете. Вам нужно поверить нам, как бы странно история ни звучала. Если не можете, то мы не будем терять время на выдумки.
Дэвид моргнул, но не сводил взгляда с мистера Стина. Он был идиотом. Говорил с отцом Шарлотты, как ребенок-бунтарь. Но ему нужно было, чтобы мужчина понял. Как сделать лучше, чем с тремя живыми людьми?
Мистер Стин долго смотрел на Дэвида, и чем больше он смотрел, тем сильнее Дэвид хмурился. А потом состязание закончилось, и Дэвид выдохнул. Мужчина встал без слов, прошел к буфету, вытащил бутылку виски и налил в низкий бокал. Он повернулся к Дэвиду с напитком и настороженным и тревожным взглядом.
— Ты упомянул две вещи, что меня встревожили. Война и смерть. Эти слова и связь моей дочери с этим расстраивают. Часть меня хочет сделать вид, что я их не слышал. Но я слышал, и мне нужно объяснение, — он выпил виски и вернулся к креслу. — Я готов слушать. Хоть это я могу сделать ради дочери. Но не ради тебя и твоего друга, — он резко посмотрел на Эрика, но тот не дрогнул. Дэвид был уверен, что он получал хуже от Трога. — Иначе откуда нам знать, что он не террорист? Не похититель?
— Можно поверить мне, — сказала Шарлотта. — Он — наш друг.
Мистер Стин отодвинулся, скрестил руки на груди.
— Хорошо. Слова «смерть» и «война» ты использовал как метафоры?
Дэвид покачал головой.
— Нет, сэр. Хотелось бы.
Мужчина выдохнул.
— Хорошо. Расскажи, как вы связались с войной, и почему ты подверг мою дочь риску.
— Папочка, так не честно.
— И не ври, — сказал мистер Стин.
Дэвид встал.
— Началось с этого, — Дэвид задрал футболку, показывая татуировку, — и дошло до этого, — он вытащил из кармана мятое письмо и протянул мистеру Стину. Он смог уберечь его, хоть переодевался и сражался. Листок был потрепан, местами размазались чернила, но письмо уцелело, и он сделает все, чтобы так и было.
Девять, двадцать, тридцать секунд, мужчина читал письмо, которое сломало мир Дэвида — слова, что смерти его родителей были прикрытием… что они были живы. Дэвид сосредоточился на дыхании.
— Это правда? — спросил мистер Стин. Потрясение умостилось на его лице, как дома. Дэвид представлял, что выглядел так же, когда правда ударила его по сердцу два месяца назад.
— Да, сэр.
— Ты их видел? Встречал?
Дэвид покачал головой.
— Еще нет. Я был близко, но на нас напали.
— Не на нас, — исправил Эрик. — На королеву.
— Королеву? — мистер Стин вскинул брови.
— Папа, ты обещал сохранять открытый разум, — Шарлотта встала и опустилась на колени перед отцом, обхватила его ладонь. — Все началось со звонка Дэвида.
* * *
Они стояли у стола, в центре стояли четыре пустых коробки пиццы. Солнце давно село, дом был темным, лишь маленькая лампа озаряла стол. Мистер Стин стоял у окна, массируя виски. Он знал все, что знала его дочь, кроме истинных личностей Алдамара и Эрика. Что-то лучше было оставить невысказанным.
Он повернулся к ним.
— Нет слов, дети. Я не знаю, что чувствую. Я онемел. У вас или разыгралось воображение, или вы говорите правду, и все варианты меня пугают.
— Мы не врем, — сказала Шарлотта.
Ее отец поднял руку, не глядя на нее.
— История поразительна, и никто в здравом разуме не поверил бы в такое, но я верю. Я не могу представить причину вашей лжи. Шрам на спине Эрика, татуировка, кольцо, ужас в голосе моей девочки, когда она говорила, что ее чуть не убили. Я не могу отрицать того, что увидел и услышал, но мне сложно принять, что драконы, магия и колдуны существуют.
— Есть то, что может помочь, — Дэвид теребил шарик на кулоне на шее. — Дедуля, как я назвал это раньше?
Дэвид надеялся, что Алдамар понял намек и подыграет.
Старик взглянул туда.
— Думаю, ты назвал это паром воспоминаний, и там сильное воспоминание. Где ты его взял?
— Лили дала его мне.
— Тогда она хочет, чтобы мы это увидели, — сказала Шарлотта. — Как там его открыть?
Дэвид пожал плечами.
— Не знаю. Она не сказала.
Алдамар сказал:
— Как по мне, нужно разбить.
— Подождите, — сказал мистер Стин. Он пошел в ванную, закрыл дверь.
— Спасибо, — сказал Дэвид. — Я надеялся, что вы поймете…
— Конечно, я понимаю, — сказал Алдамар. — Я могу читать твои мысли. И я не знаю, стоит ли открывать пар. Чтобы испытать пар воспоминаний, нужно убрать всю магию. Нужно снять рутсир, но так ты будешь открыт Сейекраду. Ты должен решить, стоит ли воспоминание того.
Дэвид, Эрик и Шарлотта посоветовались и решили, что хотели увидеть воспоминание.
Мистер Стин вернулся. Они поведали ему, что делали, и что это может привлечь внимание врагов.
— Хорошо, — сказал отец Шарлотты. — Пусть только приблизится на сотню ярдов к моей девочке, от него ничего не останется.
Эрик фыркнул.
— Я восхищен вашей смелостью, сэр, но вы не выстоите против Сейекрада. Он вас уложит в могилу взмахом пальца.
— Если вы хотите бороться с ним, хочу и я. Я умру, но не дам ему навредить моей девочке.
— Ладно, — сказала Шарлотта. — Вперед, ребята. Посмотрим воспоминание.
Глава 17
Эрик
Эрик поправил меч на боку.
Рядом с ним сидел Дэвид с колчаном и луком на спине. Напротив него сидела Шарлотта, потирая руки, как от холода. Мистер Стин и Алдамар завершали круг. И рутсир в Глазе Кеджа лежал на столе в дюймах от пальцев Дэвида.
Дэвид держал стеклянный кулон над столом.
— Отпусти, — сказал Эрик. — Разбей.
Дэвид покачал головой.
— Пытаюсь. Не могу разжать руку. Словно приклеилось.
— Рутсир слишком близко, — Эрик убрал его со стола. Он ударился об ковер с приглушенным стуком, оказался под полкой в гостиной.
Стеклянный кулон выскользнул из руки Дэвида и разбился об стол.
Появилась четкая и ясная картинка. Живая и дышащая.
Эрик сглотнул ком в горле.
Славандрия лежала на кровати, укрытой большим белым одеялом с розовыми бутонами. Мягкие белоснежные подушки окружали ее. Волосы были убраны на одно плечо в косе, широкая бирюзовая лента была вплетена в лавандовые пряди. Мелкие пряди выбились на висках и у шеи.
Огонек горел в камине. Хрустальный кубок до краев наполняла туманная бордовая жидкость на круглом столике рядом с ней, возле вазы свежесрезанных цветов.
— Боже, Дэвид, это как комната Лили, — сказала Шарлотта.