В письме Майки Майк в свойственной ему хамоватой манере требовал отчет по продажам в Тароте к завтрашнему совещанию. Обновленные данные надо было запрашивать у Тамерлана, а значит, ни у кого. Майки пришел в корпорацию около года назад. Его перекупили у конкурентов. Он был напорист, энергичен, зверски самоуверен и, главное, накоротке общался с верхушкой воротил фармацевтического рынка. Зорн мало был сведущ в торговом бизнесе, и только его способности в аналитике, как он думал, позволили ему пройти собеседование. И вот уже больше месяца под прикрытием он вел свои поиски, собирая все сколько-нибудь подозрительные факты о тайной и явной жизни «Сомы».
Дела «Сомы», на первый взгляд, шли очень неплохо: еще до Заката Симун Сэ переключился на пищевые добавки. Главной удачей «Сомы» стало изобретение нанозаменителя еды. На основании данных пациента по индивидуальному рецепту составлялся нанозаместитель пищи. Маленький блистер с белесой жидкостью содержал дневной рацион: как необходимые конкретному человеку микроэлементы, так и вещество, контролирующее аппетит. Разумеется, не все были готовы отказаться от еды в пользу такого питания. До сих пор общественное мнение не было однозначным относительно того, вреден или нет заменитель и каковы должны быть безопасные сроки употребления продукта. Время от времени разражался очередной скандал в сети, «Сома» защищалась и от пары громких судебных исков. И все равно в Нью-Йорке это был самый прибыльный продукт корпорации. Империя «Сомы» стояла на нем, как на трех китах, только это был один кит. Было даже смешно: несмотря на все движение бодипозитивистов, тотальное большинство предпочитало стройность. Богатые были стройными, звезды синематографа были стройными – все, кто достиг успеха, были стройными. Нанозаместитель был недешев, но молодежь отдавала за него последние деньги, надеясь выбиться в люди.
Были и другие препараты, конечно, велись и новые разработки. Скорее всего, один из таких проектов и обитал на том самом не нумерованном этаже: скрывали от конкурентов. Но все же, все же… Этаж не шел у Зорна из головы, и он решил рискнуть: пробраться туда, подготовившись более основательно, чем накануне.
Он смотрел в монитор и никак не мог решить, сделать ли ему только уведомление через канцелярию, написать Майки напрямую или и то, и другое.
– Засекреченный характер миссии затрудняет расследование, – услышал Зорн знакомый голос над головой.
Он вздрогнул, захлопнул ноутбук и крутанулся в кресле.
Перед ним стояла Мэй, аналитик из отдела финансового прогнозирования. Мэй была новенькой, как и он. Ее взяли меньше месяца назад. И с точки зрения всего офиса, она была примером законченного белого воротничка. Зорн даже удивился, насколько быстро ей удалось настроить против себя всех: и мужчин, и женщин. Она была из гендерно нейтральных: носила не по размеру большие футболки, мешковатые джинсы, свободные черные пиджаки, висящие на ней как с чужого плеча, высокие ботинки и кроссовки.
Она никогда не опаздывала, никогда не выглядела уставшей или недовольной. Была свершенно равнодушна к нанокосметике и любым побрякушкам, к новомодным штукам вроде блесток на бровях, татуажа лба и висков, переливающихся флуоресцентным сиянием ресниц с встроенными электродами, асимметричных стрижек, выкрашенных в популярные в этом сезоне лиловые и изумрудные оттенки, оставаясь отстраненной и строгой, не по возрасту взрослой. Платиновая блондинка с безупречным каре ровно по линии подбородка. И по какой-то странной прихоти она сбривала брови. Зорн не раз задумывался, как в ней парадоксальным образом сочеталась нарочитая безликость и острое магнетическое притяжение. Мэй всегда смотрела прямо в глаза, подолгу не отводя взгляда. Вот и сейчас она уже целых десять секунд смотрела на него и без тени смущения ждала.
На прошлой неделе она подсела к нему за столик на ланче и после супа вдруг призналась. Департамент персонала дал ей понять, что если в ближайшие дни она не сможет ни с кем подружиться, ей, несмотря на все ее способности, не продлят контракт. «Они сказали, что у меня конфликтный профиль», – добавила Мэй. В ту же пятницу он пригласил ее в бар, и потом они поехали к Зорну в отель. При внешней подростковой угловатости она оказалась очень неплоха в постели и, натягивая через голову толстовку, перед тем, как уйти, вежливо предупредила, что в большинстве случаев она предпочитает собственную компанию и романтические отношения не входят в ее планы. Все складывалось удачно для Зорна: ему нужен кто-то в офисе, кому можно хоть немного довериться. Он и сам не особенно преуспел с офисными друзьями. Были парочка молодых менеджеров, с которыми он ходил раз в неделю в секцию бокса, и пожилая архивариус питала к нему материнские чувства. Еще парень-индус из кафе, с которым он перекинулся парой фраз, но чье имя толком не помнил. Даже это поверхностное общение давалось ему нелегко. А одиночество всегда вызывает любопытство. Романы в офисе никого не волновали, отношения в большинстве случаев были такими скоротечными, что интерес вызывало только их отсутствие. В общем, сделка с Мэй подвернулась кстати.