Я могла бы быть очень счастлива здесь.
— Могу я показать тебе сад? — глаза Алексея сверкают энтузиазмом. Его стул откидывается назад, когда он встает, уже на полпути к тому, чтобы поманить меня через французские двери.
— Конечно, — улыбаюсь я, вытирая рот салфеткой и поднимаясь с места. — А если дедушка Зейн позволит нам отказаться от уборки?
Зейн кивает с довольным выражением лица, словно гордится тем, что демонстрирует мир, который он построил для своего внука.
Когда мы выходим из кухни в зимний сад, вечерний воздух напоен теплым и тяжелым ароматом цветущих цветов. Алекс ведет меня по каменной дорожке, его маленькая рука сжимает мою, взволнованно тянув меня к каждому новому чуду. Он указывает на розы, лилии и ромашки, называя их с не по годам знанием.
— Дедушка научил меня всем их именам, — говорит он. — Он знает все о цветах.
Мы доходим до конца зимнего сада и выходим на ухоженную лужайку. Пройдя немного, трава становится немного более дикой, а деревья группируются ближе друг к другу. — А здесь, — торжественно объявляет Алекс, отодвигая низко свисающую ветку, открывая деревянный уголок за самым большим дубом, — мое тайное логово.
Заглянув внутрь, я вижу мешанину подушек, одеял и стопку перелистнутых комиксов. Это рай для детей, с любовью созданный преданным Зейном.
— Ух ты, твое собственное убежище, — замечаю я, искренне впечатленный. — Это потрясающе, Алекс.
Его грудь надувается от гордости. — Я построил его сам! Но дедушка сделал все большие вещи.
— Он сделал это сейчас? — я оглядываюсь через плечо и вижу Зейна, стоящего вдалеке и наблюдающего за нами со снисходительной улыбкой, которая меняет его обычно суровое лицо.
— Иногда мы устраиваем здесь пикники, — признается Алекс, понизив голос, как будто делясь новыми секретами. — А дедушка рассказывает лучшие истории.
Я смеюсь, очарованная энтузиазмом мальчика и образом Зейна, этого сурового, одинокого человека, вплетенного в эти истории о чудесах и детских выходках. — Держу пари, что так и есть.
— Давай, посидим! — Алекс притягивает меня к себе, и когда мы усаживаемся на удивительно удобные подушки, я чувствую, как что-то внутри меня меняется. Я хочу эту жизнь и буду бороться за нее, хотя не знаю, как я отношусь к тому, что стану бабушкой. У меня есть время. Я знаю этого человека менее двадцати четырех часов; у меня есть время расслабиться и насладиться тем, что у меня есть сейчас, прежде чем беспокоиться о том, что будет дальше.
— Спасибо, что показал мне это, Алексей, — сказала я, снова взглянув на Зейна, чье присутствие вырисовывается даже в его молчании. — Думаю, теперь я понимаю, почему ты считаешь его лучшим в мире.
Алекс сияет, и в этой улыбке я вижу отражение Зейна. Два очень самоотверженных человека. За связями Зейна с мафией и всем, что с этим связано, скрывается просто хороший человек, совершающий плохие поступки, чтобы защитить других.
Глава пятнадцатая
Зейн
Работа по полу в домашнем офисе заставляет меня чувствовать себя еще более расстроенным, но это отвлекает мои ноги. Алекс и Жасмин ушли на разведку, но я не могу их беспокоить. Мой телефон безостановочно звонил последние двадцать минут. Мне нужно войти, а это значит, что мне придется сделать трудный телефонный звонок Маркусу.
— Папа, я думаю, тебя вызывают, — заключает Маркус, отвечая на звонок. — Я больше не понимаю, что происходит. Я думал, речь идет о том, что один из сотрудников бара украл наркотики, но теперь Ленни нашел все это у торговцев наркотиками.
За последний час мне рассказали всю эту «происшествие с катерами» множество разных людей, каждый из которых имел свое собственное представление о том, что происходит. Мне нужно со всем этим разобраться.
— Мне нужно прийти и исправить это.
— Да, я знаю, — Маркус подает тяжелый знак, который всегда возникает, когда мы распределяем уход за детьми между нами.
— Я могу взять Алекса с собой или оставить его здесь с моей подругой.
— Папа, как ты вообще можешь думать о том, чтобы оставить его с незнакомкой?
— Выбор полностью за тобой, сынок. Но я доверяю ей. Я нашёл человека, с которым хочу быть, впервые после твоей матери…
— Папа, мне не нужно знать о твоей сексуальной жизни, — но в его тоне чувствуется немного гордости. — Может быть, если бы я встретил ее. Или, по крайней мере, знал ее имя.
— Жасмин Морган, — назвать ее имя звучит как предательство, но она не сможет прятаться здесь вечно.
— Веселая девчонка из дерьмовой дыры Десмонда? — Маркус усмехается. — Та, кто не умеет танцевать за ириски?