Народ Ниппон[19] рвал жилы, голодал, отдавая последнее, чтобы обеспечить армию. И теперь всё это стояло в руинах, горело на складах, лежало грудой искорёженного металла и взрывалось в подземных погребах.
Информация об уничтоженных складах поступала с разных сторон, но её было настолько мало, что оценить реальный размер нанесённого ущерба не представлялось возможным. Оку не мог доказать, но был уверен, что вся эта чудовищная по масштабам диверсия – дело рук его давнего врага, русского статского советника Безобразова.
Глава 11
Большая семья лодочника Хао Фэнга едва сводила концы с концами.
Деревянная лодка, которая досталась ему от отца, а тому от его отца, а деду от прадеда, уже несколько недель стояла без работы.
После того как на канале появилась большая пузатая железная лодка, выбрасывающая в небо чёрный дым и оставляющая на воде жирные вонючие пятна, работы для хозяев мелких лодок не стало.
Огромное чрево железной посудины вмещало за один раз столько груза, сколько Фэнгу на своей «старушке» было не увезти за целый сезон.
Теперь любой случайный заработок или опоздавший на железную лодку купец был мечтой для всех лодочников округи.
Небольшой улов мелкой рыбёшки из канала не мог прокормить семью, и Фэнг, щурясь слезящимися глазами на пустую дорогу, молил всех богов, чтобы они послали хоть какую-нибудь работу. Тягостные мысли не давали покоя.
Старший сын устроился землекопом на железную дорогу, которую строил толстый иноземец. Поговаривали, что он приехал из Германии. Где она, эта Германия, никто не знал. Наверное, так же далеко, как и столица Поднебесной. Младшие сыновья, помогавшие отцу ворочать тяжёлые вёсла «кормилицы» в ожидании заказчика, пытались поймать на удочку мелкую рыбёшку для вечерней похлёбки. Дочки помогали матери по дому, но главной их обязанностью было ухаживать за петухом и двумя курицами – настоящим сокровищем их семьи. Птицы уже принесли первые четыре яйца, и жена сразу посадила на них куриц.
– Теперь дело пойдёт, – радовалась жена, – скоро у нас будет целый двор цыплят.
– Чем только их кормить? – грустно вздохнул Фэнг.
– Ничего, пока рыбёшкой из канала, а там, глядишь, повезёт с работой – тогда сразу куплю мешок гаоляна. У гаоляна зерно хоть и мелкое, но сытное. На нём цыплята быстро пойдут в рост, а сами ничего, потерпим – не впервой.
– Зато потом заживём, у-у… – мечтательно закрыл глаза Фэнг.
Куриц и петуха Фэнгу дал священник местного костёла за то, чтобы старшая дочка Веики работала на христианском подворье.
– Не всем так везёт, – счастливо улыбнулся Фэнг. – Вон, у соседа лодочника тоже есть дочка, но в работницы взяли нашу Веики.
Дочку Фэнг любил. Да и как её не любить? Веики пошла в мать. Ещё несколько лет назад та тоже была красавицей, но шестеро ребятишек высушили её красоту. Да и он не помолодел. Тяжёлое весло сделало ладони твёрже железа, а лицо – чернее угля.
Веики повезло. Она рассказывала, что настоятель храма, взявший её на работу, добрый и справедливый: не бьёт, а если и поругает, то за дело. А работы она не боится.
– Да, повезло! Правда, пришлось дочке принять христианскую веру, ну, это ничего, – главное, есть работа, – опять же, помощь семье. Хоть её и отпускают домой только раз в неделю, но зато она приносит гостинцы. А ещё ей за работу платят. Уже несколько медных лянов заработала. Мать сразу прибрала монеты в старый сундук, ей на свадьбу откладывает. А ещё на христианский праздник она приносит младшим по кусочку сахара. Теперь малышня её ждет не дождётся.
Веики и правда была трудолюбивой и прилежной работницей. Она успевала всё: и управиться по хозяйству, и убраться в храме, и отстоять молебен. Святой отец был доволен и часто хвалил её.
В католическом подворье, кроме Веики, работали ещё несколько девушек и парней. Конечно, работы было много, но всем нравилось. Их кормили целых два раза в день, давали кашу и твёрдые мучные лепёшки.
– А куда мне столько? Я маленькая, мне и каши хватит, – рассуждала хозяйственная Веики и потихонечку прятала несъеденную лепёшку в узелок.
А когда по воскресеньям после службы их отпускали по домам, она гордо несла собранные за неделю лепёшки домой.
– Мне уже двенадцать, скоро я буду старой, и настоятель отправит меня на учёбу в Пекин, – тяжело вздохнула девочка. – Жаль, а мне так нравится вечерняя служба.
Святой отец говорит, что это особенное таинство и его могут служить только очень прилежные девочки, такие как она, Веики.