Пришел в себя когда сверстник бил по щекам. Моргая Василий раскрыл глаза. Это был Андрей Зверев. Он спросил:
— Тошно да!
— А тебе?
— Еле держусь! Вот электричество вырубили, кондиционер сдох, и теперь не жизнь, а мука.
— Согласен, но пока жизнь! Может в картишки рубанемся!
— Время ли для этого?
— Скорее нет, но делать больше нечего! У меня в кармане колода!
Легкая игра в переводного немного отвлекла мальчишек. Попробуй впрочем выживи при такой жаре. Радио сообщало последние новости, оно еще работало.
— В США сгорел Белый дом, по слухам первый чернокожий президент убит.
Правда министр обороны опроверг подобную информацию заявив что Обама скрывается в бункере и руководит страной. Сведения о США отрывочные. В Китае началась эпидемия страшного вируса, мор усугубляется страшной жарой, температура превышает семьдесят градусов в тени, все прибрежные города затоплены.
Андрей заявил:
— А что у нас твориться, прошел слух что президент покончил с собой. Во всяком случае давно не было радиообращений, видимо назревает коллапс.
Василий спросил:
— Если так безнадежно то нам осталось максимум несколько дней?
— Я думаю больше! Под Москвой целый подземный город есть. Его начали строить еще при Иване Калите. Затем почти каждый новый правитель что-то достраивал, особенно много нарыли при Сталине. Да и при Брежневе не мало возвели коммуникаций. Говорят подземная линия метро идет до Тулы. Мало того на глубине двести метров, до самого Санкт-Петербурга хотят провести коммуникацию. Причем стоить это будет, как прокладка газопровода или чуть больше.
— Уже строят! Мой отец говорил что там тройная линия, и освоили уже двести семьдесят миллиардов, деньги в казне лишние. Вот зачем переименовывать милицию в полицию, ведь слово полиция ассоциируется с полицаями. Да и подражать Западу в названии ни к чему! — Заявил Андрей. — А то на словах все большие патриоты, а на дели подлые душонки. Да и выборов честных нет! Мой отец говорил что всех военных заставили голосовать за власть, хотя что можно сказать о режиме, при котором миллиардеров больше, чем вшивых собак на помойке.
— Олигархи — мерзость! Даже официальная пресса признает что доходы сверхбогатых растут в десять раз быстрее чем у остального населения. А когда был кризис, то сотни миллиардов долларов олигархам раздали. А сейчас что — хаос и голод.
Андрей сам было голодный, но особенно сильно хотелось пить. Спекулянты не хотели брать рубли или доллары, а обменивали воду на разные вещи. Особенно ценилось оружие. Трупы по-прежнему валялись на улицах, но уже не так воняли, стали подсыхать. Практически все магазины и супермаркеты разграблены, но продовольствие можно купить из-под полы. Особенно наживалась мафия, чьи боевики первыми крушили склады.
Над городом стоял смог и солнце по этому, казалось кроваво-багровым, зловещим, но не менее безжалостным. Столкновений стало поменьше, жара расслабляла и высасывала силы. Василий медленно брел, он сумел выменять у спекулянтов немного воды и еды. Когда он прибыл домой, то не успел войти в квартиру, как его охватило смутное предчувствие. Окна понятно дело были раскрыты, но на одном из них болталась петля. Когда Василий подскочил и выглянул на улицу, то увидел как веревке болтается тело его матери. Оно распухло, глаза остекленели, сама мама осунулась, значительно постарев и похудей за последние дни. На ее лице застыло непередаваемая маска боли, страдания и беспомощности. Осталась записка, на клочке бумаги было выцарапано: Господи ты уже предел, не ужели тебе не понятно, что главный грешники это ты! Злой Отец бросивший на растерзание своих детей!
Мальчик упал на колени и разревелся как ребенок.
Ночью Василию снились кошмары, чудовищная духота, сон прерывался нашествием насекомых. Они садились на мальчика и жалили. Руки распухли. На следующий день на рассвете, подросток покинул квартиру. По мере того как солнце всходило зной усиливался. В полдень когда температура в тени превысила семьдесят градусов Василий весь изнемог, пробежался по потрескавшемуся асфальту. Жар прожигал даже через рваные сандалии. Больно, но это пустяк по сравнению с нравственными муками, последние два дня он ничего не ел и почти не пил, кожа стала тонкой, как прутья корзины выпирали ребра.