Эллис вспыхнул от гнева. Несколько дней назад он понял, что стабилизаторы на «Ричарде М.» находятся в критическом состоянии. Можно было лишь подлатать их, но не более. Стрейкер сознавал, что сейчас необходимо заставить компанию Инграма поверить в то, что стабилизаторы продержатся и что они еще смогут дотянуть до дома. «Я заставлю их верить! — клялся он себе. — Я заставлю их довести эту бочку с дерьмом до Либерти, несмотря ни на что!»
— Вы хотите на Мокпхо, да?
— Конечно! Все хотим!
— Значит, вы хотите провести остаток жизни на каторге, вкалывал как безмозглые скоты?
Упоминание о религиозном рабстве, в котором заключенные сходили с ума от непосильной работы, смутило их.
— Вспомните корейский корабль, с которым мы повстречались на Бунгуране!
Инграм решил сменить тактику.
— О, Господи! Капитан, но даже это все-таки лучше, чем голод! Я устал от мучений.
— Я вижу, тебя беспокоит вовсе не стабилизатор, Инграм! Ты просто хотел сбежать! Но то, что ждет тебя на Мокпхо, в тысячу раз хуже голода на корабле. Ты хочешь отправиться туда? Они маньяки. Прежде чем убить нас, они выжгут мозг, заберут душу и вытянут остатки сил — вот что ждет нас на этой планете! А теперь отправляйтесь назад к стабилизаторам!
— Не смей мне приказывать! Ты, су… — Инграм резко шагнул вперед, но Эллис схватил его и отшвырнул прочь. Он повернулся к остальным астронавтам.
— Мы все находимся на одном корабле. Моя жизнь в такой же опасности, как и ваши. Еще раз повторяю: стабилизаторы достаточно крепки, чтобы дотянуть до дома. Если кто-нибудь еще желает обсудить это со мной, я готов.
Бонетти повалился на колени, молитвенно сложив ладони, и поднял на капитана искаженное страданием лицо.
— Пожалуйста… Приземлимся… Я больше не могу, — хрипло молил он Эллиса.
Стрейкер с трудом поднял Бонетти и поставил его на ноги. Силы обоих были уже на исходе. Эллис заставил Бонетти посмотреть ему в лицо.
— А теперь отправляйтесь к стабилизаторам!
Бонетти чуть покачнулся, что-то бессвязно бормоча. Эллис увидел в его глазах безумный блеск. В этот момент Бонетти захохотал и бросился на капитана, пытаясь вцепиться ему в горло. Неистовый, нечеловеческий взрыв энергии обезумевшего астронавта привел Эллиса в замешательство. Но порыв быстро угас. Тело Бонетти внезапно обмякло, руки безвольно опустились. Нервно хихикая, он повернулся и направился к внешнему люку. Прежде чем кто-либо успел ему помешать, Бонетти открыл люк, нырнул в шлюзовую камеру и повернул кран. Астронавты отпрянули. Они уже ничем не могли помочь несчастному и с ужасом наблюдали, как тело их товарища уносится в чистый вакуум. Одна из женщин, находившихся рядом, с перекошенным лицом подошла к Стрейкеру.
— Вы получили то, чего добивались, капитан!
— Разойтись по постам! Быстро!
Они повернулись, и Инграм молча увел их прочь, весь дрожа от гнева. Эллис понял, что ни этому человеку, ни кому-либо другому доверять уже нельзя. Но «Ричард М.» должен приземлиться на Чеджу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Место действия: Садо
— Что они с нами сделают, Стрелок?
— Мы погибаем…
— Сто тридцать дней в этой вонючей дыре!
Четыре бледных лица выглядывали из-за решетки тюремного окна. Арестанты каждый раз пытались узнать какие-нибудь обнадеживающие новости от Дюваля с тех пор, как его стали водить на допросы. Прошло уже два месяца, как от них впервые забрали Стрелка. Они по-прежнему находились в Ниигате, а даймё все еще не уехал в Канадзаву, столицу материка. Страх смерти витал над ними, пока наконец они не начали молить о казни как о милости, избавлении от невыносимого страданий. С каждым днем их крики становились все слабее и жалобнее. Тюремщик, смеясь над арестантами, ударил палкой по решетке и низко поклонился офицеру, проходившему мимо, заставив Дюваля сделать то же самое.
Стрейкер поддерживал пленных как мог. Он говорил им, что американцы будто бы приземлились на севере континента и с каждым днем подступают к Ниигате. Но постепенно заключенные поняли, что Дюваль выдумал это. Они лишились последней надежды и совсем пали духом.
— Эй, Стрелок! Что они хотят с тобой сделать?
— Не знаю, — ответил Дюваль, но тут тюремщик подогнал его палкой.
— Сугу! — подал команду всадник, следовавший за ним.
Этот человек появился вскоре после того, как поймали Дюваля. С тех пор Стрейкер видел его дважды. И оба раза он отметил жестокость японца. Ясно, что тот командовал солдатами, потому что при его появлении солдаты становились напряженными и безжалостными. Дюваль открыто посмотрел на тюремное окно.
— Говорят, наместник завтра уезжа…
— Сугу!
Сильный удар обрушился на спину Стрейкера, и он зашатался. Было опасно игнорировать приказы молодого офицера. Он носил щеголеватое серое кимоно, вся амуниция была тщательно приведена в порядок, включая подошвы ботинок.
— Надменный ублюдок, — пробормотал Дюваль. — Ты обращаешься с нами как с собаками, чтобы заслужить одобрение наместника. Я не забуду ни одного удара. Придет время, и ты заплатишь за все. У меня хватит сил, потому что правда на моей стороне. Я обещаю, что когда-нибудь разыщу тебя, и тогда твоя жизнь не будет стоить и цента!
Стрейкер погрузился в мрачные раздумья. Город был спокоен. Он постепенно опустел за последний месяц, но сегодня казался особенно безлюдным. Дюваль знал, что во время сражения торговые биржи понесли значительный урон. Из-за этого цены в Ниигате непомерно возросли. Благодаря своим ежедневным «экскурсиям» по городу в сопровождении конвоя он понял, что торговля находится в кризисе. Несмотря на оживленное заключение сделок, продавцов было немного. Они сидели возле своих товаров и советовали возмущенным покупателям съездить на Палаван, Дзивадзиму или в Корею за более дешевыми вещами.
У бухты шла оживленная торговля рабами. Монахи приходили за бумагой и шерстью, расплачиваясь золотыми квадратными монетами, завернутыми в шелк. Солдаты покупали мечи и лазерное оружие новейших марок, привезенное на кораблях. Продавалось много шелка: из Ямато, с Филиппин и привезенного на маленьком судне с Санаду, где были лучшие шелковичные питомники в Освоенном Космосе. Все это обменивалось на изотопы серебра и платины со слабой радиоактивностью наравне со слитками местного золота. Благородные металлы непрерывным потоком шли в Ямато, минуя таможни благодаря невероятным ухищрениям купцов. Им удавалось скрывать свои барыши от солдат императора, которые могли конфисковать их или обложить высокой пошлиной.
Каждое утро в течение последних двенадцати недель Дюваля брали под стражу и отвозили на самолете в один из пригородов Ниигаты, где был расположен комплекс оборонительных заводов Хасэгавы. Там его помещали в маленькую комнатку с тщательно подобранными учебниками, которые он усердно штудировал. Он быстро освоил технические термины на японском, и уже вскоре чтение перестало утомлять его.
Во время перерыва ему позволялось сидеть вместе с другими инженерами. Дюваль наблюдал и слушал, а в последние дни начал принимать участие в разговорах. До этого он держался в стороне от людей, которые конструировали лазерное оружие для недавно аннексированной Сферы Процветания. Главные центры Хасэгавы находились в Тибе, около Канадзавы, но в Ниигате имелись небольшие установки, которые обслуживали порт и проходящие через него корабли. Очень скоро Стрелок смог подтвердить свое заявление о том, что является крупным специалистом по оружию. Инженеры Хасэгавы негодовали на нового даймё за вмешательство в их работу и не желали пускать гайдзина в мастерские. Это шло вразрез с принципом военной коммерции, которая была направлена против Американо и даже против его предшественницы на Земле со времен Сойя. Но Нисима являлся даймё, и его слово было законом.
На первых порах Дюваль столкнулся с типично японской замкнутостью. Но позже он постепенно начал завоевывать их уважение и даже уважение Ватару Хосино — старика, который запирал его на цепи в хлеву и приносил ему каждый вечер сырую рыбу и рис. Хосино многое рассказывал Дювалю о Садо, о торговых баржах йа, о системе хан — распределении роскошных землевладений между людьми. Понемногу Стрейкер начал понимать, каким фантастическим достижением являлось освоение гигантского континента и контроль над его климатом.