Вот тогда-то он и увидел ее — девушку, которой поклонился, когда его впервые вели в тюрьму. Сейчас она шла по улице одна, одетая в свободное шелковое кимоно, с распущенными волосами, густые черные пряди которых гривой развевались на ветру. Она тайком выбежала из дома губернатора и поспешила через площадь на конюшню, позабыв о присутствии американца. Дюваль сжался от мучительного стыда за свое тряпье. Он спрятался в тени и наблюдал, как она вошла и остановилась рядом с лошадьми, гладя их шеи. Девушка разговаривала с ними и ласково дула им в ноздри.
— Вы так добры, госпожа, что навестили нас, — проговорил Дюваль дрожащим полушепотом.
Она отпрянула назад в удивлении, не сумев разглядеть его в темноте.
— Кто здесь?
— Только мы — лошади.
— Лошади?
— Да, моя госпожа. Разве вы не знаете, что на Садо все лошади разговаривают?
Она заметила его белозубую улыбку и встряхнула головой.
— И ослы тоже!
Девушка с достоинством подняла голову и неторопливо вышла из конюшни, нисколько не испугавшись его и даже не смутившись. Весь вечер после этого Дюваль видел перед собой ее образ и не мог от него избавиться. Он смотрел на губернаторский дом, пока от блеска его черепичной крыши у него не зарябило в глазах.
Вот к дому подъехал на белой лошади безупречно одетый офицер. Навстречу ему выбежала та самая девушка, которой Дюваль поклонился и которая заходила сегодня на конюшню, застав американца врасплох. Теперь она была одета в голубое кимоно с белым поясом, а волосы ее были аккуратно заколоты. Дверь в конюшню вновь открылась, но на этот раз вошел Хосино. Он поставил миску с едой и уселся поодаль. Дюваль немного обождал, а затем стал нетерпеливо расспрашивать старика:
— Кто этот человек на белой лошади, Ватару-сан?
— Это офицер гвардии, сын моего господина и его наследник. Он очень важный человек в Канадзаве. Его зовут Хасэгава Кацуми.
— А госпожа, с которой он разговаривает?
— Это его сестра Мити. Настоящая красавица, правда? — Хосино улыбнулся, показав свой единственный оставшийся зуб. — Да… Если бы я был хоть чуть-чуть помоложе…
Дюваль с грустью кивнул в ответ. Он чувствовал что-то, но что — не мог сказать. Словно пьяный, смотрел он через площадь и даже не заметил, как Хосино прикрепил цепи к оковам на его запястьях и лодыжках. На другой стороне площади белый конь нетерпеливо гарцевал на месте. Кацуми умело сдерживал его. Вдруг Мити увидела следы шпор на боку коня и нахмурилась.
— Как его зовут?
— Коня? Его зовут Моку — Юпитер.
Она щелкнула веером, раздраженная хладнокровием брата. «Разве он не понимает, что я Мити-сан, его сестра? — спрашивала она себя. — Он даже не хочет улыбнуться мне. Наверное, недоволен моим приездом. Я просто ничего для него не значу».
— Вы чем-то обеспокоены, Мити-сан?
— Нет, нет. Просто я думаю о предстоящем путешествии. Оно будет, наверное, трудным.
— Не волнуйтесь. О вас хорошо позаботятся. Да и я в случае чего приду на помощь.
— Говорят, в джунглях между Ниигатой и Канадзавой живут опасные преступники. Это правда?
— Они не рискнут напасть на нас, они трусливы и не вступят в бой. Их краденое оружие не может соперничать даже с оружием солдат местного гарнизона и уж тем более с оружием моих людей.
Она уловила безразличные нотки в его голосе и заметила скучающий взгляд, когда он говорил о поездке.
— Скажите, могу ли я попросить вас об одном одолжении?
Он снисходительно улыбнулся ей:
— Вы знаете, что можете попросить меня о чем угодно, Мити-сан.
— Нельзя ли мне поехать верхом на Моку, когда мы отправимся на континент?
Улыбка моментально исчезла с его лица.
— На моем коне?
— Мне легче будет путешествовать, если я поеду верхом одна, в пределах колонны, разумеется. — Она нахмурилась и прикоснулась веером к губам. — Я неделями нахожусь в обществе Фумико-сан…
— Сожалею, но вы должны понимать, что это не Ямато. Здесь, на Садо, лошади очень дороги.
— Но ведь у вас есть конь…
— Обещаю, что у вас будет самое удобное место в лучшем паланкине, который я смогу разыскать. Я лично отберу носильщиков и прикажу, чтобы они несли вас осторожно под страхом смерти.
Она разочарованно вздохнула.
— Я уверена, что ваш приказ заставит их быть очень осторожными, Кацуми-сан. Но все равно мне придется всю дорогу до Канадзавы биться о стенки, выслушивая постоянное ворчание жены даймё. Боюсь, я потеряю терпение, и мне не удастся сохранить вежливость.
Кацуми сделался серьезным и начал дипломатично уговаривать сестру. Он ударил коленями коня и сжал уздечку.
— Подумайте о вашем здоровье, Мити. Эта несчастная звезда, которую мы называем нашим солнцем, излучает слишком много ультрафиолета, так что вам лучше находиться в тени паланкина. К тому же этот конь очень резвый и игривый. Если он сбросит вас, отец никогда не простит мне, и я сам себе этого не прощу.
— Чего вы не простите себе, Хасэгава? — в дверях показалась элегантная фигура даймё. Он скользнул взглядом по бледному лицу Мити и внимательно посмотрел на лейтенанта.
— Чего именно вы не хотите себе простить?
Кацуми немедленно спешился и низко поклонился даймё.
— Ваше превосходительство…
— Я спрашиваю, Хасэгава, отчего твой голос звучит так виновато. На этот вопрос легко ответить.
Кацуми вытянулся в струнку и приподнял подбородок.
— Я просто объяснял сестре, ваше превосходительство, что не может быть и речи о том, чтобы она ехала верхом в Канадзаву.
— В самом деле? Почему же?
— Это… это ей не совсем подобает, ваше превосходительство.
Мити рассмеялась и прикрыла ладонью рот.
— Это всего лишь моя фантазия. Не беспокойтесь…
— Я и не беспокоюсь, потому что уверен: ваш брат будет рад предложить вам своего коня. К тому же у него будут в пути другие обязанности.
Кацуми постарался сохранить невозмутимость.
— Другие обязанности, ваше превосходительство?
— Да. Вы проявили похвальный интерес к американскому пленному. Вы оказались абсолютно правы, говоря, что новое американское оружие представляет большой интерес для концерна Хасэгавы. Гайдзин доказал, что он опытный специалист, и поэтому я решил взять его с собой. Ему есть о чем рассказать нам, но ему нужно помочь избавиться от своеволия. Я назначаю вас ответственным за его безопасность. Найдите, если сможете, способ раскрыть его секреты.
Когда Нисима отошел настолько, чтобы не слышать их разговора, Мити виновато посмотрела на брата.
— Простите, я кажется…
Он вручил ей уздечку и сказал:
— Вот, берите коня. И попридержите в будущем язык перед моим начальством: помните, что на мне теперь лежит большая ответственность.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Путешествие началось на следующий день в десять часов утра. Дорога из Ниигаты пролегала параллельно железнодорожному полотну, по которому перевозили золото. Когда процессия поднялась из низины, дорога стала сухой и пыльной. Они проходили мимо селений, состоявших из бедных деревянных домиков, традиционно покрытых тростником. Икки бросали инструменты и поспешно бежали с полей к дороге, становясь на колени и ударяясь лбом об обочину. Маленькие дети, напуганные родителями, смиренно и молчаливо следовали их примеру. Время от времени путешественники делали остановки и отдыхали. По вечерам они разжигали костры и натягивали тенты. Они укладывались на пестрые матрасы, набитые хлопком. Вокруг лагеря выставлялись часовые. Днем они шли по аллеям среди океана девственных влажных джунглей, покрывающих холмы и долины и простирающихся до самого горизонта.
Нисима Юн ехал в центре процессии. Его сопровождали три высокопоставленных лица: жрец синто, каро — военный маршал Ниигаты и тайсо — его заместитель. Перед ними шли три взвода самураев, несших сасимоно — привязанные к спинам флаги. Позади — купцы со своими родовыми гербами и положенными по обычаю подарками для прежнего даймё, который еще находился в Канадзаве. Затем следовали женские паланкины, тяжело опирающиеся на спины носильщиков, кожа которых блестела на солнце. За ними шло около тысячи солдат и церемониальные рабы, скованные по три в ряд. Завершали процессию машины с багажом.