Наташа смотрела в зеркало и не узнавала себя в отражении: это воздушное существо по ту сторону стекла не может быть ею! Разве человек способен настолько измениться всего за несколько часов?! Блестящие каштановые волосы с проблескивающими кое-где светлыми прядями переливались в ярком свете встроенных в зеркало и потолок лампочек, мягко обрамляя нежный овал лица. Ее кожа после процедур выглядела чересчур розовой, но Виктор сказал, что к завтрашнему дню краснота спадет и цвет выровняется. Брови Наташи, обработанные мастером, изогнулись высокой дугой, а уголки глаз, благодаря его же усилиям, поднялись чуть кверху, придавая ее лицу слегка удивленное выражение.
Дав девушке время налюбоваться результатом, парикмахерша, являвшаяся последним звеном в цепи невероятных «превращений», развернула кресло так, чтобы Виктор, сидевший у Наташи за спиной, также смог насладиться зрелищем. Она поймала себя на том, что ей очень хочется увидеть одобрение в обычно непроницаемом взгляде художника, но он смотрел на нее так, как, наверное, взирал на собственные творения – ища изъяны.
– Что скажете? – нетерпеливо спросила парикмахерша: очевидно, ее тоже не устроила прохладная реакция клиента.
– Неплохо, – спокойно произнес он. – Особенно по сравнению с тем, что было.
– Что значит «с тем, что было»? – обиженно спросила Наташа. – Я, между прочим, не навязывалась…
– Закрой рот, – оборвал ее Виктор. – Твое дело – слушать и молчать, помнишь?
Глаза парикмахерши удивленно расширились: она повидала множество разнообразных стилей общения богатых клиентов со своими дамами, но ни один бритоголовый «браток» не позволял себе подобного поведения со своей девушкой! Неужели это сойдет ему с рук?
Наташа промолчала и, глубоко вздохнув, встала из кресла.
– Это все на сегодня? – тихо спросила она Виктора.
– Здесь – да, – ответил он. – Но у нас еще много дел.
Парикмахерша проводила странную парочку глазами. Она видела, как они сели в красивую машину, и сказала стоящей рядом бровистке:
– Господи, что деньги делают с девчонками? Они слово поперек своим мужикам боятся сказать! А этот – вообще какой-то странный…
– Ты его разве не узнала? – удивилась коллега.
– А должна?
– Виктор Арбенин. Ты не можешь его не знать, ведь он самый модный художник! А на девицу-то погляди – как картинка стала… Да что там картинка: картина! Когда она ко мне в кабинет зашла, я подумала: «Где красавчик откопал такую деревенщину?!» А ушла – так хоть в кино снимай!
– Нет, ты не права, – возразила парикмахерша. – Она и была хорошенькая, просто у нее отсутствовал стиль. Знаешь, если взять необработанный алмаз, то никто на него и не взглянет – обычный камень, даже не блестит. А вот ограни его умелый мастер – он засияет, и любой захочет его заполучить… Так что мы с тобой, подружка, считай, отсекли лишнее и освободили то, что скрывалось под непрезентабельной оболочкой. Но он-то, Арбенин, как сумел разглядеть это в девчонке, каких миллионы?
– Одно слово – художник! У них, говорят, видение особое: взглянут один раз – и всю тебя насквозь, как рентген, просветят!
– Симпатичный, между прочим, «рентген», – мечтательно протянула парикмахерша. – Но о-очень странный!
– Сколько тебе лет? – спросил Виктор в машине, пока Наташа пыталась рассмотреть себя в маленьком зеркале.
– Я совершеннолетняя, – ответила она.
– Врешь!
Наташа вздохнула: похоже, скрыть от него что-то невозможно!
– Семнадцать… с половиной. Будешь учить меня жить?
Удивляло то, что Виктор, не воспользовавшись ее сексуальными услугами, не пытался убеждать ее в пагубности занятий проституцией. Он не стал компостировать ей мозги разговорами об учебе, работе и необходимости стать честной женщиной и матерью семейства. Ей попадались такие клиенты: они как будто стеснялись того, что занимаются сексом с юной проституткой, и пытались компенсировать это душеспасительными беседами – иногда до, а порой и после того, как дело было сделано! В таких случаях Наташа молча выслушивала нравоучения и уходила, спрятав деньги в лифчик.
Виктор не сказал ни слова относительно ее способа зарабатывать на жизнь – казалось, его вполне устраивает такой расклад. Он так и не потрудился объяснить, как собирается ее использовать и за что, собственно, она получает деньги. Пока что он только тратился – на косметологов, парикмахеров, квартиру, но ведь это не могло являться его целью?
– Надо тебя одеть, – сказал Виктор, заводя авто. – Как насчет шопинга?
– Может, завтра? – жалобно пискнула Наташа: после пережитого ей хотелось одного – забраться под одеяло.