– Это… ничего такого, пап, – попытался отговориться Анатолий. – С девушкой поссорился, только и всего.
– Это с Наташей, что ли? – неожиданно встряла Света.
Паника, охватившая сына Лапикова, отразилась на его лице.
– Я что-то пропустил? – спросил Иван Романович. – Не припомню, чтобы ты рассказывал мне о своей подружке!
– Да никакая она не подружка, так…
– Маргарита Григорьевна? – Лапиков вопросительно взглянул на Риту.
– Пусть лучше Анатолий сам расскажет, – предложила она.
– И зачем вы только пришли! – в отчаянии воскликнул парень.
– Рано или поздно твой отец все равно узнал бы правду!
– Какую такую правду? – растерянно крутил головой Лапиков-старший, глядя то на Риту со Светой, то на сына. – Что происходит?
– Пусть она рассказывает, – вздохнул молодой человек, падая в кресло.
Получив разрешение Анатолия, Рита заговорила. С каждым произнесенным словом лицо Лапикова наливалось кровью, и она начала побаиваться, как бы его не хватил удар: при его телосложении бизнесмен наверняка гипертоник, а это – серьезный фактор риска.
– Ну, – пробормотал Лапиков, когда Рита замолчала, – спасибо тебе, сынок! Мало у твоего папки проблем…
– Эта проблема – моя, мне ее и решать! – пробормотал Анатолий.
– Надо же, какие мы самостоятельные! – взревел Лапиков, ударяя увесистым кулаком по столу с такой силой, что фарфоровая посуда на нем подпрыгнула, словно была сделана из картона. – Где ты откопал эту девку, позволь тебя спросить, – не в университете же, наверное?
– В спортзале, – обреченно ответил Анатолий.
– Что ж, приятно слышать, что труженицы древнейшей профессии поддерживают форму! – фыркнул Иван Романович. – Да как ты мог впустить в свою жизнь женщину, о которой ничего не знаешь?!
– Я все о ней знаю, – перебил отца молодой человек. – Больше, чем ты или Маргарита Григорьевна!
– Постой-постой, – пробормотал Лапиков. – Ты хочешь сказать, что знал… о роде ее занятий?!
– Не с самого начала…
– Не с начала?! – взревел Иван Романович. – Вы поглядите на него – рыцарь в сверкающих доспехах!
– Не надо так, пап, – слабо защищался Анатолий. – Она не плохая девушка, просто у нее была тяжелая жизнь!
– Тяжелая жизнь?! Это у нас с твоей матерью была тяжелая жизнь, сынок! Это мы мыкались по съемным квартирам, по общагам, я работал как лошадь, а мать твоя ни разу даже не пожаловалась! Потом эта перестройка гребаная грянула, и я лишился работы. То там подвизался, то сям, потом на нары загремел ни за что! А твоя мать меня ждала, передачи в колонию носила… Конечно, ты ведь об этом не знаешь, тебя тогда на свете не было! Вот, милый мой, что такое «тяжелая жизнь», а не передок свой на морозе шоферюгам подставлять! Господи, ну ладно бы просто шлюшка, но шлюшка Рудольфа Светлогорова !
– Она не его, как ты говоришь, шлюшка, папа! – воскликнул Анатолий, вскакивая из кресла со сжатыми кулаками. – У Наташи с ним ничего общего…
– …кроме денег, – закончил за сына Лапиков.
– Он ей не платит! То есть ей платит не он…
– Что за ребусы ты мне тут сочиняешь?
– Постойте, – остановила его Рита. – Возможно, его стоит выслушать?
– Ладно, пусть уж вываливает, – махнув рукой, простонал старший Лапиков. – Вряд ли он сумеет удивить меня еще сильнее!
И Анатолий начал свой сбивчивый рассказ. Когда в нем всплыло имя Виктора Арбенина, Рита и Света переглянулись.
– Ну вот, – закончил молодой человек, с мольбой глядя на присутствующих. – Я дал Наташе слово молчать, но позвонил этот дотошный следователь, который чуть душу из нее не вытряхнул накануне по поводу убийства режиссера, и снова вызвал на допрос. Виктор Арбенин – настоящий маньяк: ни одному психически здоровому человеку и в голову не придет то, что задумал он! Арбенин развел Наташу, как последнюю дурочку, она поверила в его сказки про месть, про мать-наркоманку – в общем, надавил на жалость именно в тот момент, когда Наташа собиралась все бросить! Он очень непорядочный и скользкий тип, этот Арбенин, и я не понимаю, почему она так цепляется за него даже после того, как…
Рита перестала вслушиваться в слова Анатолия, заметив на лице Ивана Романовича странное выражение: он словно бы окаменел и стал походить на одно из грубо вырезанных изваяний с острова Пасхи. Громкий всхлип прервал молодого человека на середине фразы, привлекая всеобщее внимание – в дверях стояла жена Ивана Романовича, и глаза ее были полны слез. Они напоминали две круглые лужицы, какие дождь оставляет во вмятинах на асфальте.