— Ты хоть про меня тогда напомни напоследок. Что я мол славный малый, давно здесь работаю и т. д.
— Обязательно, Мэтти. Скажу, что ты угрожал меня застрелить прямо на входе, если я в течении семи секунд не покажу тебе пропускную карточку вечернего учителя.
— Иди к черту, Гарри!
— Уже иду к нему, Мэтти. Надеюсь, он не так плох.
12
Гарри прошелся по узкому коридору, стены которого были окрашены в нежный бежевый цвет, и повернул направо. По дороге его встретила группа учащихся, громко обсуждавших некую компьютерную игру со странным названием «Хаги Ваги». Вторая группа школьников, чуть постарше, расположилась возле окна и листала учебник «Правоведение».
— «Вот так совпадение…», — подумал Гарри, взглянув на учебное пособие своей дисциплины. — «Значит так теперь выглядят школьный учебник по праву. Зеленая мятая обложка с помятой посередине Фемидой2. Бред какой-то».
Удивительно, но Гарри не знал, как выглядят учебники по праву и обществознанию. Потому, что детей по ним он не обучал. Он считал, что учитель обязан нести ответственность за то, чему обучает. Поэтому учил детей исходя из своих собственных познаний. Отдавать людям знания, написанные в некой книжке и неизвестно кем, он считал неприемлемым. При этом он нисколько не умалял заслуги авторов этих книг, вложившие свой труд в то или иное издание. Просто у него был иной подход к обучению молодежи. Он считал, что учебник можно почитать и дома. Но не в школе и тем более учителю. Знания в стенах школы должны дароваться самим учителем, а не книгой, автором которой он не являлся. Уроки Гарри были основаны исключительно на его собственном опыте. Чужим опытом из учебника он никогда не делился. Потому что учебник не научит жизни.
— Мистер Балдер, мистер Балдер! — к Гарри подбежала девочка худощавого телосложения с двумя нелепыми косичками на голове.
— Да Молли. Приветствую, — Гарри улыбнулся и едва сдержался от колкости в адрес ее косичек. Хорошо, что сдержался.
— Знаете, как Амелия Стоун вас вчера назвала? — язвительно проговорила Молли. Видимо, это был ответ на несказанную шутку Гарри про ее косички.
— Откуда же мне знать, Молли, — развел руки в стороны Гарри. — Вчера был выходной. Сомневаюсь, что она была в такой день в школе.
— Ладно, не вчера. Значит позавчера, — проворчала Молли.
— Все равно не знаю. Это что, игра в угадайку? — Гарри сделал вид, что обеспокоен. — Ты ведь мне скажешь, как она меня назвала позавчера?
— Охотно! — расплылась Молли в не особо приятной улыбке. — Она назвала вас дядя Гагара!3
Гарри сделал вид, что ошарашен ее словами.
— Господи Боже! — воскликнул он и схватился за голову. — Как же это могло произойти?
Молли разразилась не менее приятным смехом, чем ее улыбка.
— Это ужасно! — сокрушался Гарри. — А твой смех как ножом по сердцу! Дядя Гагара! Ну надо же!
Молли продолжала смеяться. Смех начал переходить в похрюкивание.
— Да, Молли. Такого я не ожидал, — Гарри перешел на спокойный тон. Наигранное беспокойство быстро сменилось строгим взглядом. — Ты ведь сама это придумала?
— Что? — девочка перестала смеяться и обиженно надула губки. — Я не придумала!
Гарри сдвинул брови. По мимо строгости в его взгляде читался холод. Молли больше не кривлялась и перестала надувать губки.
— Скажи мне Молли, — громко спросил Гарри. Стоявшие у окна школьники подняли глаза от страниц учебника и смотрели на обоих. — Знаменитый древнегреческий философ Аристотель является основоположником какой территории возникновения государства?
— Что? — непонимающе захлопала глазами Молли.
— «Что» — это не ответ.
— Какой еще Аристотель?
— Гуго Гроций. Как, по его мнению, возникло государство? — продолжал Гарри.
— Я даже не знаю кто это! — Молли начала всхлипывать.
Гарри обреченно раскинул руки в стороны, едва не задев пробегающего мимо школьница из второго класса.
— Это начало, Молли. Самое начало курса. Дисциплина называется правоведение. Вон у тех ребят есть учебник, — Гарри показал на школьника с Фемидой возле окна. Тот ответил ему удивленным взглядом. — Представляешь, в этой школе учат правоведению. И представляешь, учу этому я.
— Я еще не прохожу правоведение! — воскликнула Молли.
Гарри улыбнулся. Его холодный взгляд сменился на добродушный и понимающий. Он наклонился к девочке и тихо, чтобы их никто не услышал, медленно проговорил: