— С Чейзом?
— Нет, с совсем другим человеком. Я уже забыл, как его зовут, и вспомню, только если девушка не появится.
Последовала пауза.
— Ладно, мы это еще обсудим, — выдавил Сай наконец. — Но ты сказал, что она запретила снимать. Может, тогда стоит записать разговор на пленку?
— Об этом не было ни слова.
— Никаких свидетелей. Никаких фотографий. Нам же надо будет предъявить что-то, если потом будут опровержения. У тебя есть диктофон?
— Нет.
Даже если бы я, уезжая из Парижа, относился к этому заданию всерьез, я бы все равно не стал брать с собой диктофон — слишком уж большая обуза.
Сай сумел подавить раздражение; сейчас было не время читать мне нотации.
— Как думаешь, в Ницце его нельзя купить? — спросил он. — Лучше всего немецкий, на батарейках. Маленький, чтобы незаметно положить в карман.
— Записывать без разрешения?
— Это ты сам решай. Посмотришь по обстоятельствам. Деньги у тебя есть?
— Да.
— Позвони мне потом в редакцию, хорошо?
— Я позвоню.
— И, Пит, не упусти ее. Постарайся сделать так, чтобы при случае мы снова могли ее достать. Если копы поднимут шум.
— Хорошо.
Под «копами» он подразумевал полицию.
— И, Пит… — Сай замолчал. Никак не мог меня отпустить. Ему ужасно хотелось, чтобы на моем месте был кто-нибудь с его подходом к журналистике. Лучше всего — он сам.
— Да?
— Не испорти дело — мало того что ты получишь огромную премию, так и старый козел отцепится от тебя навсегда.
— Мне надо спешить, иначе магазины закроются и я не успею купить диктофон.
— Да, конечно, позже поговорим. Я буду в редакции с ночной сменой ждать твоего звонка.
Наконец он повесил трубку.
Я отправился в город и ухитрился найти магазин аудиоаппаратуры, торгующий миниатюрными диктофонами. Продавец предложил мне модель с микрофоном, замаскированным под наручные часы, и показал, как пропустить провод через рукав и присоединить к диктофону в нагрудном кармане пиджака. Он, не переставая, восхищался хитроумным изобретением. Я чувствовал провод под одеждой, и мне было неловко.
Моя машина была припаркована у «Рюля». Идея шикарного обеда уже не казалась мне такой привлекательной, и я поел в маленьком ресторанчике в соседнем переулке.
В девять тридцать я был на Муайен-Корниш. В «Реле-Флёри» я приехал с запасом в десять минут. Это оказалось небольшое кафе рядом с заправкой. Обоими заведениями, по-видимому, владел один человек. Никаких домов поблизости не было. На парковке было много свободных мест. Очевидно, кафе обслуживало водителей грузовиков, ездивших по Корнишу.
Я припарковался рядом с маленьким фургончиком и зашел в кафе. Жизнерадостная официантка принесла мне кофе с коньяком.
Время тянулось медленно. Без пяти десять я спросил, где телефонный аппарат, и заплатил за жетон. Телефон был рядом с туалетом, и две минуты я убил там прежде, чем набрать номер.
Трубку взял мужчина.
— Можно попросить Адель? — сказал я.
— Кого?
— Адель.
— Тут нет никакой Адели. Вы ошиблись номером.
— А какой это номер?
Номер был тот, что дала она.
— Адель?
— Я же сказал вам, никакой Адели тут нет. У вас неправильный номер.
Он повесил трубку.
Я взял еще жетон и попробовал еще раз. С тем же результатом.
В полном отчаянии я вернулся к своему кофе. Я точно знал, что ничего не перепутал, когда записывал телефон. Либо она ошиблась, либо ей не удалось связаться с мужчиной, который отвечал мне по телефону, чтобы тот передал для меня сообщение. Теоретически существовал еще третий вариант: все это задумано, чтобы сбить меня со следа и дать возможность чете Санже скрыться, но мне не верилось. Кроме того, Санже не имело смысла прятаться, у меня было все, что нужно, включая фотографии.
Я решил подождать еще пятнадцать минут, а затем позвонить снова. Рюмка коньяка помогла бы скоротать время, однако нервы были так взвинчены, что от одной рюмки я мог заработать несварение желудка.
Снова ответил тот же голос. На этот раз мужчина сердито сообщил, что может дать телефон борделя. Там наверняка найдется какая-нибудь Адель, сказал он и повесил трубку.
Ждать дольше не имело смысла. Я заплатил за кофе и коньяк и вышел.
Я был так расстроен, что заметил женщину, сидящую на водительском сиденье, лишь взявшись за ручку дверцы.
Она была одета в легкий плащ, голову скрывал шелковый платок. Когда я открыл дверцу, на меня посмотрела пара темных очков.
— Вы очень терпеливы, месье, — сказала она. — Сколько раз вы звонили по номеру, который я вам дала?
— Три, мадам.
— Вы не против, если я поведу машину? Хочу быть уверенной, что меня не отвезут куда-нибудь не туда.
Она протянула руку.
— Можно ключ?
Я отдал.
— Спасибо.
Она знаком показала мне на пассажирское сиденье.
Я обошел кругом и сел в машину.
— Позвольте вас спросить, куда мы едем?
— Туда, где можно спокойно поговорить. Простите, что заставила вас звонить, но я бы не хотела, чтобы вы видели, с какой стороны я подойду.
— А что за номер вы мне дали?
— Не знаю. Просто первый, что пришел в голову.
— Но вы Люсия Бернарди? Я правильно понимаю?
Она сняла очки и положила их в карман плаща. Затем повернулась и посмотрела на меня с легкой улыбкой.
— Разумеется. Я сейчас не в бикини, и волосы не мои (это модный американский парик), но вы, наверное, в силах узнать Люсию Бернарди по фотографии.
Я включил фары, и отсвет передней панели упал на ее лицо.
Она посмотрела мне прямо в глаза.
— Вы довольны, месье?
Я кивнул. А потом, ради записи, добавил:
— Да, вполне. Наша знакомая была права. В жизни вы гораздо красивей.
II
Через километр Люсия выехала на второстепенную дорогу, ведущую в Больё или Вильфранш, на очередном перекрестке повернула налево и почти сразу же вырулила на небольшую площадку под склоном горы. Похоже, здесь когда-то сошел оползень, а потом склон укрепляли, и в результате образовалась площадка.
Люсия остановилась, но не заглушила мотор и оставила включенными габариты.
— Сейчас мы поедем дальше, — сообщила она и положила свои часы на панель приборов так, чтобы видеть время. — Но сначала нам надо объясниться, месье Маас.
— Хорошо.
— Прежде чем я отвечу на ваши вопросы, я хочу получить от вас фотографии, которые вы сделали сегодня утром в Мужене. Пожалуйста, отдайте их мне.
Они лежали в бардачке. Я сказал:
— Я уже обещал вашей подруге Адели, что не буду их использовать.
— Я пришла сюда ради них. Откуда мне знать, что вы сдержите обещание?
— Если вы, мадемуазель Бернарди, расскажете свою историю, в фотографиях не будет никакой нужды.
— Адель говорила со мной сегодня вечером. Ее муж так не считает. Он очень сердит на нее.
— Он ошибается насчет фотографий. Так или иначе, вам имеет смысл мне довериться.
— Довериться журналисту? — Она почти смеялась.
— Многие так и делают. Журналисты иногда бывают полезны. Взять, к примеру, ваш случай. Я не знаю, почему вы хотите спрятаться, но это не может длиться бесконечно. Ведь я вас нашел. Другие тоже найдут, если очень захотят. Вполне вероятно, что после того, как вы расскажете мне свою историю, никто не захочет вас искать. Когда ответы на вопросы станут известны, интерес к вам угаснет.
Люсия проницательно посмотрела на меня:
— Похоже, вы повторяли это много раз.
Я улыбнулся:
— Эту фразу повторяли много раз до меня. В ней есть доля правды. Небольшая, но есть.
Она молчала, не зная, на что решиться. Тогда я сам принял решение.
— Хорошо, возьмите фотографии. Лучше возьмите обе кассеты. На одной из них снимки с их домом.
Люсия кинула на меня быстрый взгляд, потом взяла кассеты и положила в карман плаща. Ее по-прежнему терзали сомнения.
— Как я узнаю, что это те самые фотографии?
— Вам придется их проявить. Но это те фотографии. И еще кое-что.