Ненавистную улицу Баумана Веретинский пересек по привычке торопливо. Здесь несколько лет назад на месте двух книжных открылись сувенирные лавки. Хрестоматийный образец подмены подлинной культуры фетишем.
Дальше по курсу располагалась хинкальная. В достославные времена тут размещалось кафе «Горожанин». В нем Глеб с однокурсником Славой организовали попойку по случаю успешного зачета по украинскому языку, а затем на улице сцепились с пьяными школьниками, отмечавшими последний звонок. Глеба со Славой отвезли в участок. Спустя годы курс украинского вычеркнули из программы, а участок прогремел на всю Россию. Местные охранители до того усердно старались пришить кражу мобильника молодому программисту, что порвали ему задний проход бутылкой от шампанского.
Книжный клуб-магазин «Сквот». Из серии «Нельзя не набрести». Тут собиралось сто двадцать пятое по счету городское поэтическое объединение, читались лекции, сюда стекались на тематические встречи автостопщики и ценители артхауса. Весной Веретинский выступал в клубе с сообщением о русском авангарде перед группой хипстеров и до конца так и не смог определить, поняла его аудитория или нет.
Поколебавшись, Глеб вошел.
Крутые ступени вели в подвал. Преподавателя в очередной раз позабавила надпись «С электронными читалками вход воспрещен». Словно какой-то чудаковатый фермер, в грош не ставивший тракторы и бензопилы, до сих пор предпочитал им плуг и двуручную «Дружбу».
В подвальной комнате размером с залу в дворянских особняках ощущение инородного пространства усиливалось. На полках массивных книжных шкафов в произвольном порядке обитала самая разная литература: от трудов античных философов с развернутыми комментариями до пособий по машиностроению и синергетике, от раритетных изданий с «ятями» и «ерами» до книг новоиспеченных букеровских лауреатов.
— Глеб Викторович, здравствуйте!
— Добрый вечер, Саша!
Сегодня девушка предстала в длинной юбке и в свободной рубашке с круглым воротником. Рубашка напрасно скрывала фигуру, наделенную красотой и гармонией античной скульптуры.
Формально магазином владел супруг Саши, сколотивший себе состояние в аптечном бизнесе. Он подарил «Сквот» грезившей о собственном книжном жене, однако все знали, что заправляет тут Саша — и делает это мастерски, особенно для обладательницы философского образования. Глеб был убежден: попробуй кто-нибудь отнять у нее «Сквот», хрупкая брюнетка с неизменной ярко-красной помадой на губах и густо подведенными глазами, выделяющимися на бледном остром лице, с оружием встанет на защиту своей мечты.
— Как у вас дела? — спросила Саша. — Давно не появлялись.
— Не довелось, — сказал Глеб. — Летом в ваши края не забредал.
Преподаватель обогнул копировальный аппарат и направился к шкафу, стараясь при этом держаться вполоборота к девушке. Скорее всего, идея с ксерокопией, с продажей тетрадей и прочих скрепок-стиралок принадлежала Сашиному супругу. Мечта мечтой, а одними книжками не проживешь.
— Я решила, что вы расстроились из-за того выступления про авангард, — сказала Саша. — Слушателей мало пришло.
— Еще чего, — ответил Глеб. — Тема такая. Я же не о соционике рассказываю, чтобы залы собирать.
— Надеюсь, вы не в обиде на «Сквот».
— Саша! Моя любовь к «Сквоту» безгранична, как лимит доверия русской литературе. Вот не сойти с места.
За стеной располагалось и другое помещение — с журнальными столиками и креслами. Там обычно общались, попивая кофе с бисквитами, играли в «шляпу» или обсуждали что-нибудь далекое от реальности, как последний фильм Триера. Судя по тишине, в субботний вечер Глеб был единственным посетителем «Сквота».
— Как лето провели, Глеб Викторович?
— О, его я не забуду.
— Столько впечатлений?
— Я бы так не сказал. Собирались с женой в Ялту, а у нее сильно заболела мать. Поездку отложили. Зато благодаря свободному времени написал целых две статьи.
— Сочувствую, что планы сорвались. С мамой все в порядке?
— Слаба, но теперь ей уже лучше. Спасибо.
Типичные диалоги отдаленных знакомых. Лишь бы никаких вопросов о погоде. Их Глеб счел бы за оскорбление.