— Мне тоже она больше нравится, — сказала Саша.
— Плохо разбираюсь в живописи двадцатого века. Конечно, соц-арт от гиперреализма отличу, как и Поллока от Уорхола. А это — вещь. Выдающаяся. Почерк мастера.
Веретинский почувствовал, как краснеет. Нет чтобы заткнуться и не строить из себя эксперта.
— Она продается, — сказала Саша. — Двенадцать тысяч.
— Шутишь? Ей цены нет.
— Без шуток. Двенадцать тысяч.
— С рамой?
Веретинский продолжал пороть чушь.
— Естественно! — Саша улыбнулась.
— Однозначно беру, — сказал Глеб. — Повешу в кабинете. Это штучное явление, предпочту его собранию сочинений любого из авторов.
Преподаватель достал кошелек. Значит, так, это вместо сорвавшегося Крыма. Лиде он объяснит. Картина ему нужна, и это не обсуждается.
Глеб пересчитал купюры и беззвучно выругался.
— Можно картой расплатиться?
— У вас есть «Сбербанк онлайн»?
— Секунду, — сказал Веретинский. — Секунду. Так. Диктуйте номер.
На улице Глеб крепче сжал обернутое в упаковочную бумагу полотно, недоумевая, что на него нашло. Не Бог ведь нашептал, в конце концов. Купил картину и с легкостью расстался с двенадцатью тысячами, не обмозговав покупку. Обе вещи с Веретинским произошли впервые. Это против его правил. Показное пренебрежение к деньгам вызывало у него такое же раздражение, как и скряжничество.
Свидание с «двойкой» переносилось. И домой Веретинский поехал на автобусе. Весь путь он думал, как отреагировала бы Лана Ланкастер на известие, что кто-то в ее городе, совсем поблизости, пишет картины заметно лучше. Наверное, ее паралич разбил бы от зависти. Позолота бы точно с нее стерлась, обнажив… Даже представить страшно, что бы обнажилось.
У подъезда материализовалась потрепанная бесформенная алкоголичка, местная достопримечательность. В тапочках, в фиолетовой кофте из свалявшейся шерсти, в колготках, в каких старухи на рынке хранят лук. На голове гнездо из волос огненно-рыжего цвета. Предельно неебабельная, как выразился бы Слава. До ушей Веретинского донеслось неделикатное бубнение.
— Сигаретой угостишь?
Его обдало дыханием смерти. Он захлебнулся в хохоте и ушел, воображая, как эти человекообразные руины подыхают в канаве от асфиксии.
В лифте Глеба ни к селу ни к городу настигли строки: «Сердце изношено, как синие брюки человека, который носит кирпичи».
3
— Глеб?
Нет, ты чего, Комаров Москит Львович.
— Глеб, привет. — Лида появилась из зала. — В университете задержался?
— Привет. Должник зачет сдавал. Я тебе говорил.
Лида неловко замерла в трех шагах. Еще весной они перестали всякий раз обниматься при встрече.
— Что принес?
Взгляд Лиды был прикован к полотну в руках Глеба.
— Картина, — сказал он. — Неожиданно досталась. Потом объясню.
— Ладно, — сказала Лида. — Горячую воду отключили.
— Снова?
Она кивнула.
— Я тебе согрела. Давай полью.
— Спасибо, не надо. На улице жарко, помою холодной.
— Давай.
— Правда, Лида, не нужно.
— Нужно. И лицо сполоснешь, чтобы приятно было.
Глеб упустил момент, когда втянулся в эту игру. Игра повторялась вновь и вновь. По правилам Лида неназойливо настаивала, а он до поры отнекивался, чтобы сдаться. Или не сдаться, если исход важен.
Пока Лида наполняла на кухне ковш, Веретинский отнес в кабинет картину и дипломат.
Из телевизора разлетались знакомые голоса. Это ее любимое скетч-шоу. Одно из тех, где актеры изо всех сил притворяются смешными. Многие им даже верят. Лиду они точно убедили.
Глеба оглушило взрывной волной закадрового хохота, так что он быстрее скрылся за Лидой в ванной. Смех усмейных смехачей.
— Почти остыла, — сказала Лида, прежде чем полить.
Глеб сложил черпачком ладони, зажмурился и окатил лицо. Из крана, должно быть, не холоднее.
— Хорошо?
— В самый раз, — сказал Веретинский, потянувшись за полотенцем. — Ни разу не видел этот ковш.
— Ну ты даешь, — сказала Лида. — Прошлым летом еще покупала.
— Ты знаешь, — сказал Глеб, — среди посуды у меня мало друзей.
— В смысле?
Юмор этой женщине был определенно чужд, несмотря на увлеченность скетч-шоу и стендапами.
— Тарелка, чашка, блюдце, вилка и две ложки, маленькая и большая, — пояснил Веретинский. — Больше друзей нет.
— А, — сказала Лида. — Бокалы не забудь — для вина и пива.