Александр Иванович доложил, что в Ханидане Фетх Али-шах, не дожидаясь поставок мыла уже начал обсуждение мирного договора со Стоглавой. Якоб Морозов и посол каждый день встречаются с Али-шахом и его министрами, дело движется очень быстро. Главнокомандующий Стоглавой граф Паскевич Иван Фёдорович подтвердил, что активные военные действия остановлены.
Также граф Шувалов обрадовал, что первая отгрузка мыла в Ханидан состоялась.
Письма от Забела и Гайко подтверждали отгрузку мыла и запуск дополнительного производства. Интересный факт от Гайко, что благодаря действиям помещика Лопатина и его дочери Ирэн Виленской удалось не только в невероятно короткие сроки запустить дополнительное производство мыла, но и договориться с послом Ханидана о справедливом разделении произведённого объёма.
— Как им удалось, — думал Александр, — с ханиданцами невозможно торговаться, они рождаются с этим, и я бы скорее поверил, что Забела подрался с послом и тот был вынужден согласиться, чем в то, что помещик Лопатин и его дочь уговорили Абдул Хамида согласиться. Интересно!
Гайко просил рассмотреть в незамедлительном порядке награждение всех участников разработки мыла дворянскими титулами. Далее шло перечисление фамилий: помещик Лопатин Леонид Александрович, профессор Аристарх Викентьевич Шмоль, горожанка Софья Андреевна Штромбель и главный доктор уездной больницы Путеев Николай Ворсович
Интересно, что и Виллье сегодня приносил прошение о награждении дворянина Путеева землёй и титулом за разработки медицинских приборов.
Император не видел ограничений, чтобы наградить тех, кто был выгоден империи, он хорошо помнил, что его дед не гнушался приближать к себе даже простых людей, когда видел, что от тех большая польза государству будет. Он хотел поступать так же и понимал, что в итоге всё держится на людях.
Следующее письмо было отчётом от барона Виленского. Барон писал. Что отливки для пушек сделали, все параметры проверили, но ещё не испытывали в полевых условиях. Ждут приезда артиллеристов. По ожиданиям, дальность выстрела должна увеличиться минимум вдвое. Смущает, что пушки получились тяжёлые, надо бы что-то придумать, с такими быстро не передислоцируешься, зато в осаде незаменимы. Возможно, после полевых испытаний станет понятно.
Получился также и булат, барон писал о том, что отполированная и закаленная пластинка булата крошила лучшие зубила броттского производства.
Виленский описывал как они сгибали выкованные клинки в крутую дугу и отпускали, после чего те идеально распрямлялись.
В посылке барон прислал два клинка, император незамедлительно решил проверить, вызвал охрану и приказал идти в оружейный зал. Действительно златоустовские клинки оставляли зазубрины на броттских и, казалось, повторяли качество гандийских, но вот гандийские не сгибались так как сгибались эти. Те гвардейцы, кто помогал императору испытывать клинки с восхищением рассматривали новое оружие Стоглавой и радовались как дети.
В отдельном письме, приложенном к отчёту, Виленский писал уже не императору, но другу. Он рассказал, что по словам помещика Картузова, Ирэн имеет непосредственное отношение к созданию сплава для пушек и то, что получилось выковать булатные клинки, это тоже благодаря её советам. И что он, Сергей Виленский, совершенно не понимает откуда у его супруги такие знания, и чувствует себя так, будто бы он спал сто лет и вот наконец проснулся, а мир и люди вокруг изменились.
Написал, что в любом случает не собирается давать ход прошению о разводе, подписанному императором, и просит в случае, если император получит от Ирэн ещё одно прошение, то без согласия Виленского не подписывать его. Пожаловался, что из-за нехватки времени ему так и не удалось поговорить с супругой, но на письма его она отвечает. Рассказал, что сын сейчас живёт с ней и вполне счастлив, о чём и пишет отцу в письмах.
Император в задумчивости ещё раз положил перед собой письма от Забела, Гайко, Виллье и понял, что везде упоминается помещик Лопатин и его дочь.
Сел и написал письмо Виленскому, чтобы заканчивал испытания и сразу ехал в столицу.
«Твоя Ирэн приглашена на майские сезоны и будет представляться на мануфактурной выставке. Вот и сможешь с супругой переговорить. Не волнуйся, сам понимаю, что твоя Ирэн важна для империи, так что будем беречь её.»
Потом сел и подписал все прошения, вычеркнул только фамилию Лопатина, решив сперва переговорить с супругой.
Императрица в это время сидела в голубой гостиной и слушала как фрейлины обсуждают у кого какое мнение о чудесных кримах из Никольского уезда.