Из глаз потекли слезы, и я прижала колени к груди, пока холодный ветер кружился вокруг меня. Я задрожала, пока он хлестал по мне, легко пробиваясь сквозь тонкий материал моего платья и пронизывая меня холодом до глубины души.
Солнце поднялось выше в небе за облака, но я была поймана в ловушку там, где была, не в силах вернуться внутрь, пока команда Магнара обездвиживала меня. Он вошел туда, а я не могла последовать за ним.
Дождь перешел в непрерывную морось, медленно промокая меня насквозь и смешиваясь со слезами на моих щеках. Я была такой чертовски глупой. Я никогда не должна была давать клятву, никогда не должна была впутываться в сделки между богами и смертными. Теперь я была поймана в ловушку посреди их игр, пешка, которую можно использовать и которой можно манипулировать. И я ничего не могла сделать, чтобы сбежать от них.
Мне стало холоднее, но я по-прежнему не двигалась. Я не могла. И осознание того, что мое тело снова вышло из-под моего контроля, вызвало во мне ледяной страх. Но я ничего не могла с этим поделать. Все, что я могла делать, это ждать.
1000 ЛЕТ НАЗАД
В
округ нас бушевал шторм, но никто из нас по-прежнему не двигался, пока новые силы богини текли по нашим венам. Казалось, что все оставшиеся члены кланов были обездвижены горем из-за смерти моего отца. Каждый мужчина, женщина и ребенок, вплоть до мальчика-конюха, которого я привез из своего путешествия, были совершенно неподвижны, пока мы оплакивали его, а Идун вливала в нас свою силу.
Я чувствовал все так, словно мое тело испытывало это впервые.
Каждый дюйм моей кожи стал более чувствительным, каждый звук — более отчетливым. Даже зрение обострилось.
Мой взгляд упал на Венома, который я все еще сжимал в руке, и я заметил, что мой безымянный палец выпрямляется у меня на глазах. Я сломал его в детстве, и он сросся неправильно, но теперь тупая боль, которую я всегда чувствовал от него на холоде, исчезла.
Сила хлынула через мои мышцы подобно приливу, пока я не почувствовал уверенность, что могу разорвать человека надвое голыми руками, если мне захочется.
Земля становилась все темнее по мере того, как усиливалась буря, и рыдания моей матери наконец прекратились. Казалось, небо оплакивало кончину нашего отца так же сильно, как и мы, и какие бы странные дары мы ни получили перед лицом его смерти, они меркли перед тяжестью его потери.
Я заставил себя подняться, когда огромная вспышка молнии озарила небеса, и сила наполнила мои конечности, как никогда раньше.
Вдалеке, за рядом палаток на равнине, гораздо дальше, чем я должен был видеть, я заметил приближающуюся фигуру.
Я никогда сам не видел Золотую Шлюху, но узнал ее, как только мой взгляд упал на нее. Никакая красота, подобная ее, не могла быть естественной в мире смертных. Она украла дыхание из моих легких одним взглядом, ее нервирующе яркий взгляд пригвоздил меня к месту силой ее украденного бессмертия. Она была чудовищем, переодетым чародейкой — ловушкой, готовой похитить сердца всех, кто посмотрит на нее, чтобы она могла вонзить в них свои зубы, пока они все еще бьются от желания обладать ею.
Веном прошипел ее имя, как проклятие, мне в ухо. Кларисса. Я крепко держал клинок в правой руке, пока она приближалась по равнине, и моя кровь бурлила от глубокой и неистовой ненависти, которая молила о ее конце.
Джулиус шагнул ко мне, держа свой собственный клинок наготове, и я двинулся, чтобы вынуть Бурю с того места, где оставил его воткнутым в землю. Хотя всего несколько часов назад я потратил всю свою силу, чтобы вогнать лезвие в грязь, извлечь его было так же легко, как дышать с моими недавно одаренными мышцами. Сила богини безудержно бродила по моим конечностям, и когда я смотрел на чудовище, которое приближалось к нам через открытую равнину, я знал, для какой цели предназначалась эта сила. Идун одарила нас силой, в которой мы нуждались, чтобы противостоять даже худшим представителям их вида в бою. Превзойти их.
Я начал двигаться между палатками, направляясь прямиком к тому месту, где заметил бессмертную шлюху. Я потерял ее из виду, так как молния не освещала равнину, но я чувствовал, как она приближается сквозь тени, — порождение тьмы, охотящееся в своей естественной среде обитания.
Продвигаясь вперед, я лениво вращал двумя клинками, ощущая, как они движутся, когда я орудую ими одновременно, и чувствуя правильность того, что пело в моих костях. Меч моего отца теперь был моим, и каждая капля запятнанной крови, которую я им пролью, будет данью уважения его памяти.