– Мне не нравится, что от Сабы приходят одни отговорки, – сказала Джиллиан. – Такое ощущение, что он, сука, импровизирует.
– Может быть множество обоснованных причин, по которым детали миссии до сих пор формируются, – ответила Бобби.
Ее голос звучал мягко, но решительно. В смысле, я понимаю твое беспокойство, но выполнять задачу все равно придется.
– Это наверняка Каллисто, – продолжила Джиллиан, словно не слыша предупреждения в тоне Бобби. – Единственное место, которое чего-то стоит, и при этом находится достаточно далеко от того корабля, чтобы стать реальной целью.
Бобби подошла к ней на полшага и выпрямилась, еще больше увеличив разницу в размерах между ними двумя. Джиллиан замолчала, но даже не шелохнулась. Злая как змея, подумал Алекс, и с огромными медными яйцами.
– Размышления такого рода контрпродуктивны. И, честно говоря, опасны, – сказала Бобби. – Держи их при себе. Иди выпей стакан-другой-пятый. Устрой драку в кабаке, если надо. Но это все выбрось из головы, а завтра возвращайся на «Шторм». К тому времени мы будем знать больше.
– Свободна.
Джиллиан вроде бы наконец уловила посыл. Она с легкой насмешкой козырнула Бобби и вышла из комнаты.
Алекс открыл было рот, но Бобби ткнула пальцем в его сторону.
– Ни хера не говори.
– Принято, – ответил он. –Целый день на станции, и делать нечего. Жалко, Наоми не с нами. Можно было бы заняться еще чем-то, кроме поедания этих ее комков.
– У нее тоже есть миссия, – сказала Бобби. Ее губы крепко сжались и побелели.
– Ну так что, – сказал Алекс, – ты расскажешь, что там между вами происходило, или придется тебя бить?
Застигнутая врасплох, Бобби разразилась лающим смехом, на что и надеялся Алекс. Так мог угрожать небоскребу чихуахуа, и Алекс заулыбался в знак того, что пошутил.
Бобби вздохнула.
– Она все еще думает, что нужно найти мирный выход. В этом мы не сошлись. Годы прошли, дерьмо осталось то же.
– Она потеряла очень много, – сказал Алекс, – и боится потерять все.
Бобби схватила руку Алекса и тепло сжала.
– Что я и пытаюсь до нее донести, друг мой. В битве вроде этой, если ты не готов потерять все, чтобы победить, ты все потеряешь, проиграв.
Переведено: M0nt
Глава 4: Тереза
– Кто знает, как они себя называли? – полковник Илич улегся на спину на траву и сунул руки под лысую голову. – И называли ли как-нибудь вообще. Может, у них и языка-то не было.
Тереза знала полковника Илича всю жизнь. Он был такой же частью вселенной, как звезды или вода. Еще один спокойный, рассудительный человек в ее заполненной спокойными, рассудительными людьми жизни. Выделяло его лишь одно – он не боялся ее.
Он немного поерзал, потянулся.
– Некоторые зовут их «протомолекулой», а ведь она всего лишь инструмент. Все равно что называть людей отвертками. «Создатели протомолекулы» уже лучше, но больно громоздко. «Исходный организм», «союз чужих», «архитекторы». Все это примерно одно и то же.
– А как называешь их ты? – спросила Тереза.
Он хмыкнул:
– Я зову их «римлянами». Великая империя древности, возвысилась, а затем угасла, но оставила после себя дороги.
Интересная мысль. Тереза несколько секунд крутила ее в голове, словно пробуя на вкус. Аналогия ей понравилась, но не столько точностью, сколько выразительностью. За что, собственно, аналогии и любят. Еще пару мгновений она погружалась в эту кроличью нору, пытаясь понять, что же в ней такого, что делало ее такой занимательной, и решила, что спросит мнения у Тимоти. Его взгляды всегда удивляли. Вот почему он нравился ей. Он боялся ее не больше, чем полковник Илич, но уважение Илича несло в себе оттенок преклонения перед ее отцом, и это… не то чтобы обесценивало, но все-таки… Немного не то. Тимоти же принадлежал только ей.
Кажется, молчание затягивалось. Илич ждал, что она скажет, но не говорить же о Тимоти? Она свернула на другую тему.
– Так значит, они построили все это?
– Не все, нет. Врата, строительные платформы, ремонтные дроны. Артефакты, да. Но живые системы в других мирах появились сами. Стабильные репликаторы не так редки, как мы привыкли думать. Немного воды, немного углерода, устойчивый поток энергии от солнечного света или термального источника? Добавь пару-тройку миллионов лет и, как правило, что-нибудь да зародится.
– Или нет, и тогда «римлянам» не с чем работать.
– Тысяча триста семьдесят три раза – только то, о чем мы знаем, – сказал Илич. – Это много.