Позади в проходе раздалось бормотание, и Камрос уловил какие-то движения. Уже скоро подойдет и его время. «Возможно, император даже вознаградит меня за мою прилежную работу на благо империи и неограниченную лояльность», — размышлял чиновник.
Пилон снова вышел из прохода и склонился ниже, чем раньше. На губах мужчины заиграла улыбка, но Камрос был слишком погружен в свои мысли, чтобы обратить на это внимание.
— Заходите, фрикос. Вас уже ожидают.
В хорошем настроении Камрос последовал вперед. Его уже ждали; простая фраза, которая наполняла его радостью…
…пока он не увидел, кто идет ему навстречу по коридору. Гораздо менее роскошно одетый, чем он, но благосклонно улыбающийся.
— Сарган!
— Он самый, — довольно ответил маленький дириец. — Как тебе жилось, Камрос?
В голове чиновника лихорадочно заметались мысли, подобно тому как он спешил через весь дворец. Но понимание происходящего ускользало от него, как он ни старался.
— Ты прекрасно знаешь это, — ядовито ответил чиновник.
— Да, точно. Моя дочь Артайнис — ты, конечно же, помнишь об украшении всего нашего дома? — выслала мне подробный отчет. Она может быть очень прилежной, по крайней мере когда задеты ее интересы. Женщины, что с них взять?
— Что ты здесь делаешь? — шепотом спросил Камрос, так как был не в состоянии произнести что-либо громче.
В нем зародилось ужасное подозрение.
— Я всего лишь рассказал нашему любимому правителю о твоих планах и последовавшей неудаче, мой друг.
Колонны отдалились, пол ушел из-под ног, все звуки умолкли. Мир Камроса рушился.
Улыбка ушла с лица Саргана, когда тот наклонился вперед:
— Тебе не следовало вмешиваться в мои дела, Камрос. Тебе не следовало также портить репутацию моей дочери — а таким образом и моей семьи. И совершенно точно тебе никогда не следовало вызывать гнева троллей.
— Я… я… — пролепетал Камрос, у которого спазм сжал горло.
— Я позабочусь о твоей семье, — серьезно заявил Сарган, снова становясь вежливым бывшим чиновником. — Ты можешь умереть спокойно, зная, что твоя неудача не навредит родным.
С этими словами седой дириец отвернулся и вышел из вестибюля.
Все еще не в состоянии сформулировать хоть одну ясную мысль, Камрос стоял как вкопанный, пока Пилон не закашлялся вежливо.
— Наш любимый господин уже ожидает тебя, фрикос. Он действительно очень срочно хочет поговорить с тобой.
79
Большой зал наполняла музыка, старая народная песня, в которой певец сначала пел одну строчку, а все остальные затем повторяли ее. Хотя мелодия была простой, ее ускоряющийся ритм захватывал Артайнис, и уже при следующем повторении она подхватила припев.
Влахаки собрались сегодня в Теремии, чтобы почтить нового воеводу, но также здесь было много масридов. И маленькая делегация из Дирии, так как могущественный Сарган Вульпон справедливо отметил, что сейчас как никогда необходимо наладить дипломатические отношения между двумя странами. Тем не менее ему с трудом далось принятие решения предложить свою дочь в качестве дирийской посланницы во Влахкисе. Но в конце концов он поддался на уговоры Артайнис, хотя, конечно, и не без заверения, что она станет причиной его ранней смерти. Но при этих словах он улыбался.
И таким образом юная дирийка снова стала гостьей в крепости Ремис, но на этот раз лишь на короткое время — так как новый воевода настоял на том, что дирийский посланник должен еще раз осмотреть Влахкис, и поэтому попросил своего брата составить посланнице компанию в путешествии, во время которого в течение нескольких недель они должны побывать во всех уголках Влахкиса, прежде чем Ионнис переедет в Дезу, приняв на себя титул бояра Мардева.
Артайнис рассматривала толпу людей в зале. Многие танцевали. Среди танцоров юная дирийка узнала Воису и ее Михалеса. «Значит, для них все закончилось хорошо», — довольно подумала она.
Ее взгляд переходил то на нового воеводу, то на его брата.
Оба молодых человека за последние недели и месяцы стали сильнее походить друг на друга. Ионнис, который отпустил волосы в соответствии с традицией влахаков, и Натиоле, который гораздо лучше ощущал себя в новой роли, чем она даже предполагала. Как раз в этот момент он разговаривал с мужчиной преклонных лет, тирады которого переносил так терпеливо, что Артайнис показалось, будто она видит перед собой Стена сал Дабрана. Ионнис стоял, прислонившись к колонне, и с закрытыми глазами подпевал бардам. Ей сообщили о том, что во время великой битвы он повел свои отряды в самую гущу врагов, туда, где пал его отец. Он отвоевал знамя и снова поднял его, и когда влахаки увидели, как взвился ворон, то получили новую надежду и неотступно следовали за ним в самые горячие места.