Федор Михайлович сплюнул в снег табак, попавший ему в рот, когда он смачивал скрученную самокрутку. Он стоял у себя, во дворе своего дома и то и дело не одобрительно покачивал головой, горестно вздыхая. Снегу навалило — не меряно.
— Словно небо поносом снежным пронесло! — громко вслух высказал он свое мнение и подкурил самокрутку. Между ног он сжимал лопату для чистки снега. Полдня Федор Михайлович потратил на то чтобы расчистить двор. Теперь же ему предстояло расчистить тропинку до бани, стоящей на краю огорода в метрах десяти от дома. Баню построил его отец с дедом. Когда маленький Федор, спросил у деда, зачем он построил баню так далеко от дома, то тот только хитро улыбнулся и сказал, что, став взрослым, Федор все поймет. Став взрослым, Федор действительно понял хитрость деда. Чтобы жена не доставала это раз, и близкое расположение речки это два. Напарившись можно было выскочить из бани и, перескочив через забор в два прыжка оказаться в холодной горной речушек Угрюмка и получить не с чем не сравнимое ощущение очищения организма. Это вам любой банщик подтвердит. Что было важнее первое или второе Федор Михайлович так до-конца и не разобрался. Наверное, и то и другое.
Федор Михайлович смотрел на высокие сугробы и на не близкое расстояние до бани и горестно вздыхал. Но стимул попариться в баньке с водочкой и после окунуться в прорубь подстегивал его. К тому же на завтра обещался приехать зять с внучатами. Зять обещал привезти импортного питья — виски называется. Федор Михайлович широко улыбнулся, показав миру улыбку с редкими зубами.
— Ви-иски. — протянул он, широко улыбаясь. — Виски — киски. Хэ! Попробуем, что это за кошачье пойло!
Улыбка сошла с лица Федора Михайловича, когда набежавшие тучи закрыли солнце и день из солнечного и ясного преобразился в угрюмый и пасмурный. Лицо Федора Михайловича стало угрюмым. Погода на Урале как всегда была не предсказуема.
Утром — зима, днем — лето, вечером — опять зима. Лицо Федор Михайлович стало еще более мрачным, когда он увидел, как с неба стали падать крупные хлопья снега.
— Б..! — выругался через зажатую в зубах подкуренную папиросу, Федор Михайлович и с тоской посмотрел на баню. В этот момент он увидел со стороны речки, на другом берегу, как кто-то в лесу пробирается сквозь кусты и ветки деревьев. Федор Михайлович пригляделся, пытаясь разглядеть, кто это там ходит. Этот кто-то вышел из леса и, остановившись около ручья, посмотрел на Федора Михайловича.
По спине мужика пробежал не добрый холодок. Федор Михайлович почувствовал, как ему становиться не хорошо, не уютно под этим взглядом. Он услышал, как жалобно заскулил его пес. Мужик посмотрел на будку. Собаки не было видно, только из будки выглядывал песий нос. Происходило что-то странное и не понятное. Федор Михайлович снова посмотрел в сторону леса. Он напряг зрения, силясь разглядеть незнакомца, который был очень высокого роста и больших габаритов. Незнакомец же потеряв к мужику какой-либо интерес, перешел ручей и направился к дороге, пролегающей мимо дома и огорода Федора Михайловича. Когда незнакомец поравнялся с огородом, то Федору Михайловичу, наконец, удалось его разглядеть. Глаза Федора Михайловича широко раскрылись. Из открывшегося рта выпала на снег скрученная папироса и там потухла. Шапка на голове приподнялась вместе с вставшими дыбом волосами. В висках запульсировала кровь и громко застучало сердце. Тело неожиданно ослабло и лопата, до этого зажатая между ног, упала на землю.
Из леса вышла огромного роста обезьяна, лицом очень похожая на человека. Она в два шага пересекла речушку и не спеша, покачивающеюся походкой проследовала мимо огорода Федора Михайловича. Через забор Федор Михайлович увидел на боку обезьяны кровавую рану, на которую она не обращала никакого внимания, продолжая идти дальше. Когда громадная обезьяна зашла за дом и пропала из виду, то Федор Михайлович ощутил, как его всего затрясло. Испытывая сильную слабость и головокружение, на трясущихся ногах мужчина добрался до дома и, оказавшись внутри, закрылся на все засовы. Прислонившись спиной к двери, Федор Михайлович обессилено сполз на пол.