"Как ты мог?" — прохрипел я, и перед моим взором предстали образы Амона, истекающего кровью на гравии.
Она проигнорировала меня, ее глаза были прикованы к сыну.
— Я бы никогда сознательно не рисковал твоей жизнью, Мусуко . Я думал, ты будешь в безопасности. Клянусь тебе."
Амон хмыкнул. «Даже когда летели гранаты, вы думали, что я буду в безопасности ? Зачем им стрелять, если они планировали взять Рейну живой?»
Мой мозг напоминал водоворот деталей. Хироши либо обманул Хану, как и все мы, либо она была чрезвычайно хорошей актрисой.
«Хироши планировал убить Амона картелем Кортеса». Всеобщее внимание обратилось на меня.
Хана сильно покачала головой, глядя на сына, а затем на меня. «Нет, я бы никогда не стал рисковать его жизнью».
— Ты бы не стал, а Хироши бы. Он хотел стать тем парнем, который возьмет на себя управление, и использование двоюродного брата Амона сделало возможным и его устранение. Как только Амон будет устранен, он обвинит Ицуки и прикажет убить его. Две птицы с одним камнем. Но Амон выжил.
Хироши усмехнулся. «Это должно было быть очень легко, но этот чертов засранец отказался умирать и поменял картины местами. Ицуки был слишком глуп, чтобы осознать, что оригинала у него больше нет, поэтому мне нужна была единственная копия этого документа.
Вот оно. «Похоже, что он заманил Хану в ловушку брака, а затем привел в движение колеса. Устраните Амона. Возьмите на себя управление якудза после смерти Амона, — резюмировал я. «Конечно, он знал, что его никогда не изберут, как Амона. Но одного я не понимаю… Зачем сюда приходить?
«Глупая корова», — он стрельнул жалкими глазами в Хану, и я чуть не закатил глаза, — «много лет болтала о документе, который ее отец дал Ромеро. Мы думали, что это здесь. Мне нужен был этот документ, чтобы представить синдикату. Все, что тебе нужно было сделать, это умереть». Он указал мясистым мизинцем на меня и Амона, слюна вылетела изо рта.
«Этот документ был уничтожен давным-давно», — усмехнулся Амон. — Значит, и на этом фронте ты проигрываешь, Хироши. Ни брака, ни документов. Кажется, ты сделал все это зря.
Рыдания вырвались у Ханы, полной агонии. Я предполагал, что это как-то связано с ее неверным выбором, упущенными возможностями, потерянной любовью. Я не мог быть уверен.
— Ты… — ее губы дрожали и руки дрожали, когда она смотрела на Хироши. «Как ты мог… Мой сын… Вся моя жизнь… Я доверяла тебе. Мой отец доверял тебе.
Хироши вздохнул, покачал головой, и его губы скривились. В одну секунду он пристально смотрел на всех нас, а в следующую уже залез на диван. Я выругался. Это было одно из укрытий Папы.
В следующую секунду он поднял пистолет и направил его на Амона.
«Ни одного шага. Я убью тебя, но оставлю твою женщину в живых, если ты не будешь бороться с ней».
«Вы заблуждаетесь, если думаете, что выберетесь отсюда живым. Мои люди окружили это место, — сказал Амон с резкостью, от которой у меня затряслись кости.
«Посмотрим, кто заблуждается, когда я сяду на трон». Он взглянул на Амона. «Пришло твое время умирать».
— Нееет… — закричала Хана.
«Нееет!» Я закричал, когда выстрел эхом разнесся в воздухе.
Хлопнуть. Хлопнуть. Хлопнуть.
Все произошло слишком быстро. Амон выстрелил одновременно с Хироши, и я прыгнула к мужу. Хана толкнула меня вниз.
Кровь залила меня всем телом, но боли я не почувствовал. Я думал, что мир вращается, но это был я. Моя голова мотнулась влево и вправо, когда я упал на твердую землю. Затем я с ужасом наблюдал, как два тела с громким стуком упали на пол.
37
АМОН
Б
анг. Хлопнуть. Хлопнуть.
Я выстрелил Хироши в сердце. Дважды. Ему удалось сделать один выстрел, прежде чем он рухнул на пол.
Это произошло чертовски быстро.
Этот скользкий ублюдок, должно быть, вытащил пистолет из задницы.
Я перевел взгляд на жену, испытывая облегчение, обнаружив ее невредимой. Но затем мой взгляд упал на ноги, и сердце сжалось в груди.
Моя мать.
Она задыхалась, кровь собиралась вокруг нее и пачкала ее белую рубашку.
Я упал на колени, грудь скрутила от боли. Не так я думал, что моя мать встретит свой конец. Ее потные волосы прилипли ко лбу, губы беззвучно шевелились, а пятно крови росло с каждой секундой.
Ее глаза закрылись, а губы приобрели тревожный оттенок синего. Это был плохой знак. У нас заканчивалось время.
— Черт, — прохрипел я, притягивая ее к себе. Я поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рейна отбросила пистолет в другой конец комнаты, а затем проверила пульс Хироши.
"Он ушел." Хороший. Хотя мне бы очень хотелось измучить его до чертиков. "Мне очень жаль." Рейна присела рядом со мной, ее руки коснулись пулевого ранения на животе моей матери. «Мне следовало помнить, что диван был одним из папин убежищ».