«Никому не нужна шлюха-наркоманка, которая даже член нормально отсосать не может. Он не хочет трахать обмякший труп. Как только Кортес сломает ее, не будет иметь значения, в сознании она или нет.
Мое сердце сжалось, когда я их слушал. В этот момент мне не следует ничему удивляться, но даже несмотря на зависимость, новая порция паники болезненно скрутила мои внутренности.
"Вы заблудились. А ты останься со мной.
Шаги стихли.
— Так вы идете, Доктор, или боитесь, что она положит конец вашей несчастной жизни?
Я вскочил на ноги. Мои зубы стучали, как будто лед звенит в стакане. Боже, одна эта мысль напомнила мне о моей жажде. Раз в день, но никогда в одно и то же время, они подносили в дверь один стакан теплой воды и одну тарелку с помоями.
Дверь скрипнула, и шаги постучали по грязному каменному полу. Затаив дыхание, я смотрел на него, когда он приближался ко мне. Он остановился в футе от меня, затем медленно расстегнул молнию на сумке.
Я оставался неподвижным, наблюдая, как он что-то из него вытаскивает. Хирургический нож.
Настороженно глядя на него, я задавался вопросом – в сотый раз – было ли это на самом деле. Никто не смог бы пережить такую пытку. У меня было достаточно сражений, чтобы продержаться десять жизней. Черт, сто жизней. Я боролся, чтобы выжить. Боролся за то, чтобы его не трогали. Пыталась сохранить память о муже.
Это место было худшим кошмаром для каждой женщины, но каждый раз, когда я собиралась сдаться, я слышала голос Амона.
Продолжай сражаться, девочка с корицей. Но почему? Зачем мне сражаться, если он мертв? Вернись ко мне.
Голос моего мужа в моем черепе был рай и ад, рай и бездна. Так близко, но так далеко.
«Мы должны удалить ваш имплантат», — объявил врач, подняв нож. Он был лысым и без уха. Шрам тянулся вниз по черепу к правому виску и щеке и заканчивался на шее.
Он выхватил из сумки иголку и подал знак кому-то справа от себя. Я услышал тяжелый стук ботинок по грязному полу.
Я ждал, собираясь с силами. Три, два, один.
Другой мужчина набросился на меня, схватив за левую руку. Я бился и пинался, но мое тело было слабым. Они смеялись, говоря по-португальски. Почему они раньше говорили по-английски? Возможно, это был их извращенный способ насмехаться надо мной.
Я вырвался из его захвата и пнул его в голень. Пока… бац! Боль взорвалась в моем виске. Последовал еще один удар. Один из них схватил меня за руку и толкнул на колени, задев нерв, из-за которого с моих губ сорвался вопль.
— Уже не так сложно, да?
«Перестаньте ее волновать», — приказал доктор. «Держите ее на коленях и держите ее руку свободной».
Я сошел с ума, пытаясь сразиться с ними, но был слишком слаб.
— К черту это, — прорычал он. «Она будет сосать мой член, пока она там внизу».
Он открыл мой рот и в мгновение ока расстегнул молнию, выдернул свой член и засунул его мне в рот. Я посмотрела на него, мои внутренности бушевали, как торнадо. Нить оборвалась, как в прошлый и позапрошлый раз, когда кто-то пытался ко мне прикоснуться.
Я прикусил и стиснул челюсть, когда охранник издал плачущий вой, и кровь брызнула на мое лицо. Он ударил меня так сильно, что звезды взорвались, когда я схватил нож в руке врача. Джекпот.
Демон внутри меня высвободился. Адреналин пронзил меня, и я одним движением вскочил на ноги и начисто отрубил ему член. Я дернул его на колени и подошел к его уху, отрезав его, а затем нанося ему удары ножом снова и снова.
Еще один вой. — Ты никогда больше не прикоснешься ни ко мне, ни к кому-либо еще, — прошипела я, вытирая кровь с лица тыльной стороной ладони, а затем поднимаясь на ноги.
Я посмотрел на это безмозглое чудо с оправданным удовлетворением.
Кортес появился у входа в мою камеру, преградив мне путь к свободе. Я стоял неподвижно, и как раз в тот момент, когда мне показалось, что я что-то вижу, он двинулся. Я не среагировал достаточно быстро. Игла уколола мне шею.
Я знал что будет дальше. Я не мог плакать, поэтому смеялся, и смеялся, и смеялся, как сумасшедший, пока наркотики не взяли верх, и я не засмеялся в небытие, когда все стало благословенно черным.
Меня разбудил скрипучий звук, и я ахнула, пот выступил по моей коже.
Сильно моргнув и чувствуя себя дезориентированным, я оглянулся, но ничего не увидел — ничего, кроме темноты. Тусклый свет снаружи моей тюрьмы заставлял тени двигаться по стенам. Волосы на моей шее встали дыбом, и я знала, что кто-то наблюдает за мной. Мои глаза метались по камере в поисках опасности.
Все, что я мог разобрать, — это шепот моего дыхания. Стук в груди усилился, адреналин разлился по моим венам.