Павел тоже прислушивался к тиканью. Оно раздражало его. Черт бы побрал эту тишину. Тут действительно не поговоришь. Он сел на койку, снял ботинок и поставил его на пол. Где же Илона? Надолго она его тут бросила?
Раздался звонок.
Может, этот человек сейчас уйдет? — подумал Павел.
— Повернитесь, — услышал он голос Илоны. Зашуршала занавеска. Видимо, она заглянула внутрь кабины. — Все в порядке?
Заскрипела койка. Пациент в кабине перевернулся. Потом шаги Илоны затихли.
И тишину прервал приглушенный шум. Как будто порывистый ветерок шелестел в ветвях высоких деревьев. Павел с облегчением вздохнул. Илона включила аппарат. Все понятно! Сейчас она придет.
Занавеска раздвинулась.
— Что это ты надумал, Павел? Ведь это…
— Я долго не видел тебя, Илона, — сказал он глухо. — Вчера… Вчера ты от меня ускользнула. А мне надо с тобой поговорить.
Он попытался взять ее за руку, но она отстранилась.
— Здесь нельзя, — она кивнула головой в сторону кабин. — Да не смотри ты на кварцевую лампу. Надень очки, — вдруг опомнилась она и, взяв висевшие на крючке темные очки, подала их Павлу, потом подошла к лампе и опустила колпак.
— Сестричка, сегодня на каждый бок уже по десять минут? — смущенно и в то же время заговорщически спросил Павел.
Илона вся пылала, она не умела притворяться, но все же включилась в эту игру. Взяла в руки будильник и задела его.
— Илона.
— Надевайте очки, — сказала она громко. — В них я тебя не увижу, — шепнул он. — Ты меня и так долго не видел.
— Я уезжал. Три месяца не был тут.
Она это знала.
— Три месяца. И ни разу не дал о себе знать. Ни до того, ни после, — выдала себя Илона.
— Я искал тебя.
— Не лги! — почти крикнула она.
— Я приезжал. Искал тебя, — повторил он. — Спрашивал и здесь, и в общежитии, но ты была где-то на экскурсии, а мне нужно было возвращаться в школу. И только сегодня мне повезло.
Илона пристально посмотрела на него. Павел схватил ее за руку. Пальцы Илоны дрожали.
— Присядь хоть на минуту, надо же поговорить. Что это так гудит?
— Я включила ингалятор, — сказала она. — Раз уж ты сюда ворвался. — Она с трудом владела собой. — Подожди! — Илона высвободила руку и склонилась над койкой. Сняла простыню, взяла из ящика чистую и разостлала ее. Накрахмаленная ткань не слушалась ее, топорщилась. Илона не спеша разгладила простыню.
Павел, стоявший за ее спиной, наклонился к ней. Она почувствовала это и выпрямилась.
— Что ты хочешь от меня? Зачем пришел? — глядя на него в упор, спросила она.
— Илона…
Он схватил ее за руки и крепко сжал их. Кровь бешено стучала в висках. И снова этот удивительный всплеск крыльев вспугнутых голубей у самой ее головы. Ах нет, эти крылья шумят и плещутся у нее в голове, в мозгу, Что это с ней?
Павел видел ее лихорадочно блестевшие глаза. Две большие капли золотистой смолы на пораненной коже дерева. Она любит его? Нет, он не мог ошибиться, и все же…
Ах, снова этот резкий, пронзительный звук. Звонок. Он дребезжал в кабине пациента, который вошел перед ним.
— Пусти, — сказала она торопливо. — Мне надо туда, к нему.
К нему. От этих слов он ощутил почти острую боль и медленно, неохотно выпустил ее руки.
Илона повернулась и, раздвинув занавеску, громко сказала:
— Одевайтесь!
Павел слышал, как она отодвигает аппарат, как разговаривает с пациентом. Илона и чужой мужчина. Он сейчас уйдет. Но в приемной еще ждет женщина с ребенком.
Дверь в приемную открылась, и он услышал голос Илоны:
— Минутку. Подождите немного, мне надо отрегулировать лампы. Я вас вызову.
Павел раздвинул занавески и вышел из кабины. Илона сделала несколько шагов навстречу ему и остановилась. Она уже овладела собой.
— Вот видишь, — сказала она. — Видишь, что я из-за тебя вытворяю? — Она смущенно засмеялась. — Ну, а теперь говори. Чего ты хочешь, Павел?
Через окно в комнату потоком вливалось солнце, его лучи озаряли чистое и открытое лицо Илоны. Павел снова ощутил, как близка ему эта девушка. Отблеск солнца скользил по ее волосам. Павел улыбнулся и тихо сказал:
— Рыжик.
— Что, что?
— Рыжик, — повторил он. — Я должен тебя видеть, Рыжик. Поэтому я пришел. Зайди на минутку сюда.
Он приоткрыл занавеску кабины.
— Нет, нет, — запротестовала Илона.