Впрочем, это не значило, что она сложила руки. Вовсе нет. Все ее время было чем-то наполнено. Организовать себе место для тренировок оказалось делом несложным. Трансфигурация, Чары, нашлось применение даже квиддичу, точнее из него Клэр почерпнула сведения о зачаровании бладжера. Ее снаряды костей не ломали, зато отменно пачкались, чтобы в конце тренировки можно было сосчитать количество попаданий.
Руны, а на самом деле этот предмет изучал не просто конкретный рунический алфавит, а давал обзор и магических иероглифов, клинописи и пиктограмм, кроме основного назначения как средства письменности, т.е. возможности читать в оригинале первоисточники, оказались способом фиксации чар на предмете. Грамотно подобранная рунная цепочка могла не только воспроизвести тот же эффект, что и заклинание, но еще и довольно долго поддерживать это состояние, особенно при наличии энергетического источника. Арифмантика заходила с другой стороны. Тонкий расчет событий, тем более точный, чем больше введено параметров, и своеобразный способ влиять на события, вводя эти самые параметры в исходную ситуацию. Все это требовало большой работы и осмысления.
Уход за магическими существами на их фоне был скорее развлечением. Питомцем Клэр так и не обзавелась, и не считала особо возможным с учетом всех обстоятельств. А на УЗМС могло повезти пообщаться с кем-то более приятным чем флоббер-черви.
Несмотря на то, что архивы «Пророка» за несколько лет заняли постоянное место в ее саквояже, в этом году она с ними не работала. Но периодически пыталась проверить некоторые возникающие идеи на составленных в прошлом году схемах, таблицах и записях. К сожалению, ничего кардинально нового не выходило.
Зато объединив видение всех основных магических дисциплин, Клэр, наконец, начала понимать, что происходит и что из чего растет. Этого не объясняли ни в теории магии, ни на других дисциплинах. Сама суть взаимодействия с магией, позволяющая создавать заклинания оказалась основана на паттернах.
С той же трансфигурацией, например, можно было превратить спичку в иголку специальным заклинанием для трансформации деревянной щепки в металлическую иглу. Как показывал самый первый урок у Макгонагалл — с этим не справлялся практически никто. Но так или иначе, через некоторое время усилий и повторений, используя готовую формулу — можно было получить необходимый результат. А можно было просто и последовательно — преобразовать в металл, придать ему нужную форму, заострить. Последовательно, итерация за итерацией, приближаясь к результату. Или натренироваться так, чтобы делать это единым мгновенным преобразованием без формулы. Стать мастером превращения щепок в иголки. Но тогда нельзя было бы расширить полученный результат на других. Готовая заклинательная формула решала вопрос передачи навыка. Разумеется, готового набора таких формул нет, их нужно создавать и привязывать к действию. В европейском обществе таким языком-привязкой стала латынь. Современные заклинания — это производные с латыни разной степени грамотности. А вот сама привязка осуществляется как раз созданием паттерна, когда объединяется формула, взмах палочкой и сам процесс. И производится это тысячи раз. А вот дальнейшее массовое использование делает паттерн просто железобетонным. Как будто программа обрабатывает команду. Так что сотворить что-то вне готовых шаблонов можно, но далеко не всем под силу и не всегда есть запас времени и возможность. А вот создать при этом новое заклинание требует кроме способностей еще и колоссальной упертости.
***
Шло время. По понедельникам после уроков они неизменно чаевничали. Но Клэр стала замечать, что Шляпник раз от раза становился все мрачнее. Порой забегали с каким-нибудь вопросом ученики, и Керриган видела, каких усилий ему стоит сдерживать раздражение. Она предложила ему помощь с проверкой эссе, но он только отмахнулся, что у нее своих дел достаточно.
— Тебе не нравится преподавать? — спросила она как-то Квиррелла.
— Неужели ты думаешь, что рассказывать сказки о трубке, которая громко плюется кусками металла — это предел моих мечтаний?
— А рассказывать правду?
— Пробовал, но они должны сдать экзамен этим замшелым пням из комиссии, которые помнят байки о маглах еще столетней давности. Я давал тесты. Бесполезно, они не запоминают что на самом деле, а что надо писать на экзамене. Я могу вбить в эти головы только одну версию, и ты понимаешь, какую именно я вынужден давать.
— И что ты собираешься делать?
— Доучу этот год.
— А дальше?
— А дальше директор подписал мое заявление, подбирает замену.
— Ты увольняешься?
— Нет, я решил пока не сжигать мосты, беру отпуск.
— Надолго?
— На год, может два. Хочу повидать мир, не только Европу, побывать везде. Прокрутить этот шарик, ткнуть в него пальцем и поехать туда. Средства мне позволяют. Я проторчал год в школе, и это никак не приблизило меня к пониманию, чем заняться в этой жизни. Может, просто я заперт во всем этом, и мне надо прыгнуть над собственной головой, чтобы увидеть. Нового преподавателя возьмут на годовой контракт. А там или я вернусь, или продлят. В общем, пока оставляют в штате. Директор даже одобрил, мол такой опыт как длительное путешествие очень хорошо отражается на личности преподавателя. В общем, кругом польза.
Клэр поникла. Она, конечно, не рассчитывала, что Шляпник проторчит в Хогвартсе все пять лет, но надеяться-то никто не мешал.
— Но ты не переживай. Это всего на год. Я даже буду тебе иногда писать, — он сжал ее плечо, — только у меня условие — не пиши мне ответов. Я сам не знаю, где меня будет находить следующий день.
— Найди себя.
— За этим и еду, Мышь.
***
Наступило время экзаменов, Квиррелл ожил. Он был несколько нервозен, шутил. И видно было, что настроение совсем чемоданное. В итоге он покинул Хогвартс, не дожидаясь конца учебного года. Принял экзамены, экстренно проверил, сдал отчеты и сорвался в свое путешествие, хотя испытания по другим дисциплинам еще продолжались.
Перед самым отъездом они стараниями Пинки устроили пикник на Черном озере. Там, где обычно проводили дни, когда Шляпник еще был факультетским старостой и мог себе позволить подобное поведение. Маленькое приятное исключение из правил перед долгой разлукой.
— Береги себя, Клэр. Вряд ли ты найдешь приключения на четвертом курсе — он довольно спокойный. Вот следующий суматошный из-за СОВ и потому, что тебе придется решать ту самую проблему, с которой твой старший товарищ не справился. Профопределение одним словом. Но это через год, не будем загадывать. Часто писем не жди. А мне пора.
Клэр проводила его взглядом, пока было видно, как он идет по территории Хогвартса, чтобы аппарировать за воротами. С озера она вернулась, когда стало смеркаться, хорошо еще, что успела до отбоя.
Остаток лета прошел обычно. Экзамены закончились, ученики дождались оглашения результатов и разъехались по домам. Дома тоже не было ничего нового.
========== Глава X. Хогвартс, 4й курс, 1990 год ==========
Несмотря на жуткое любопытство Джейн продолжала сторониться Клэр, похоже двухмесячные наезды раз в год не позволяли ей причислить названную сестру к составу семьи, та в свою очередь тоже не особо заходила дальше формальной вежливости. Ничто в Джейн не наводило Керриган на мысли о том, что в ребенке может скрываться магический дар. А это означало, что «сестра» останется именно дочерью Эмили, не вызвав необходимости оказывать ей поддержку в магическом мире. Саму же мисс Нортон она воспринимала как неизбежное сопровождение до восемнадцати лет еще до открытия магического мира, а в реалиях магического и вовсе только можно было ограничится семнадцатью, не возвращаясь в обычный мир после шестого курса. Сопровождение лучшее из возможных, но даже при этом не теряющее своей временности. Осенью 1992 года она станет совершеннолетней, получив возможность колдовать без надзора и принимать собственные решения, к Рождеству 1993 сбросит оковы магловской опеки. 1994 год должен был стать годом ее полной и неотвратимой персональной свободы. Если она, разумеется, верно решит «ту самую проблему». Откладываемых Эмили на ее счет накоплений с пособия хватит на первичные вопросы, но никак не на бесцельные шатания по белу свету. Надо было найти свое место в мире и закрепиться.