Когда Джефф доехал до Драгонвика, уже стемнело. В сумерках большой каменный дом казался гигантским, и его башенки и двускатные крыши четко вырисовывались на фоне темного неба. Все шторы в доме были задернуты так плотно, что ни один лучик света не мог через них проникнуть. Здесь не ощущалось ни тепла, ни жизни, ни уюта. Это злое и гнилое место, думал Джефф. Оно принадлежит умирающей эпохе.
Хотя Джефф был весьма здравомыслящим молодым человеком, вид этого дома подействовал на него столь удручающе, что у самых въездных ворот он чуть было не развернул лошадь назад. Можно было бы попросить приют в доме священника или на любой ферме — но как он потом будет выглядеть в своих собственных глазах? — думал Джефф, начиная сердиться на самого себя. Все это несерьезно, приятель.
Кроме того, его ждет больной человек, который нуждается в его помощи, а Джефф никогда и никому в этом не отказывал.
Он постучал серебряным кольцом на двери, и на пороге сразу же возник Томкинс.
— Добрый вечер, сэр. Боюсь, что вам пришлось пережить ужасную поездку. Вас ожидают уже два часа.
Джефф, подув на пальцы, направился в дальний конец холла, где горел камин. Жаркий огонь и множество свечей почти не помогли ему избавиться от гнетущей атмосферы мрачной роскоши. Джефф стащил пальто и попытался согреть замерзшие ноги.
— Надеюсь, что миссис Ван Рин больна не слишком серьезно, — сказал он. — Как она себя чувствует?
— Думаю, лучше, сэр. Но милорд очень хотел, чтоб вы все-равно приехали. Он всегда так заботится о здоровье миледи.
Вот это да, подумал Джефф. Он не мог себе представить Николаса в роли слишком заботливого супруга. Но, возможно, он и ошибается. Неожиданно Джефф признался самому себе, что он никогда как следует не понимал этих людей.
Томкинс повел его наверх, где обеспокоенная Магда встретила его прямо у дверей спальни, в которой находилась ее хозяйка. Джоанна с хмурым лицом протянула ему толстую руку и туг же отдернула, как только Джефф ее коснулся. Рука безжизненно упала на кровать.
— Не понимаю, почему мистер Ван Рин не вызвал, как обычно, доктора Гамильтона.
— Мне очень жаль, мэм, — ответил он, несколько смутившись. — Но я приложу все силы, чтобы вам помочь.
Он произвел тщательный осмотр, не обращая внимание на недовольство Джоанны и неодобрительные взгляды Магды.
Кроме сильной простуды ничего серьезного у Джоанны не оказалось. Учитывая огромный объем тела, через который требовалось прогонять кровь, даже ее сердце было в хорошем состоянии.
— Причин для тревоги нет, мэм, — бодро сообщил он ей. — Принимайте эти капли три раза в день, а также кусочек очищенной луковицы в сахаре от кашля. Скоро вы почувствуете себя лучше. И еще одно, — добавил Джефф, заметив гору сладостей на столике перед кроватью, — несколько дней пища должна быть легкой. Каша и чай, можно вареные яйца. Ничего больше. Вам нужно соблюдать диету.
Он чуть не онемел, увидев, как лицо ее исказилось гневом, а рот упрямо сжался.
— Я буду есть то, что захочу, — заявила она. — Магда, проследи, чтобы скорее принесли мой ромовый торт, который я велела приготовить. Я хочу его съесть.
Ее маленькие глазки с вызовом посмотрели на Джеффа.
— Но без торта ваша простуда пройдет быстрее, — назидательно произнес он.
— Она пройдет и в любом случае.
Зря он сюда заявился. Джеффу вдруг очень захотелось домой, в уют своей маленькой комнаты, чтобы быть в пределах досягаемости тех людей, которые действительно в нем нуждаются. Он огляделся по сторонам, ища предлог, с помощью которого он мог завершить беседу и спокойно удалиться. Его взгляд, блуждавший по неряшливой комнате, наконец просветлел.
— Какие удивительные цветы! — как можно любезнее произнес он, указывая на небольшой куст, находящийся в эмалированном горшке рядом с большим столом. Цветы, красными звездами сияющие среди длинных зеленых листьев, наполняли комнату приятным ароматом. Гнев в глазах Джоанны исчез.
— Это один из персидских олеандров мистера Ван Рина, — медленно сказала она. — Он велел принести его сюда, чтоб украсить мою комнату. Они чудесные, правда?
Она говорила странно неуверенным голосом. Очевидно патрун редко утруждал себя тем, что дарил жене цветы, подумал Джефф, и по правде говоря, если бы я женился на этом куске жира, я бы не стал этого делать и вовсе.
Он неопределенно улыбнулся, согласившись, что растение на редкость красиво, и вышел из спальни.
Проходя по коридору он увидел Миранду, стоявшую в дверях собственной комнаты. Девушка холодно кивнула ему, а ее удлиненные красивые глаза взглянули на него довольно хмуро. В зеленом платье, украшенном тончайшим кружевом и со слегка надушенной головкой она напомнила ему полевую лилию. Он так же холодно ей поклонился, обиженный ее продолжающейся враждебностью.
Как обнаружил Джефф, эта враждебность хозяином дома по всей видимости не разделялась, потому что внизу он сам подошел к нему и поприветствовал с самой обаятельной улыбкой. Он внимательно выслушал отчет Джеффа по поводу здоровья жены, а в конце произнес:
— Да, я верю в вашу компетентность. Действительно, простуда уже проходит, но всегда следует убедиться, что легкие не поражены и нет угрозы какого-нибудь внезапного воспаления. Не так ли, сэр?
Джефф согласился и коротко поведал хозяину дома о том, что он предложил миссис Ван Рин ограничить себя в еде.
— Она согласилась с вами? — спросил Николас.
— Конечно же, нет, — с сожалением произнес Джефф. — Вместо этого она велела принести ей ромовый торт.
Слова Джеффа вызвали короткую паузу, а затем Николас сказал:
— Да, боюсь моя жена слишком приверженна застольным радостям, — и он снисходительно улыбнулся.
Улыбка и тон, с которым он говорил о жене, были именно такими — снисходительными, наполовину сожалеющими, наполовину недоумевающими, именно так человек может относиться к непослушному ребенку.
Вполне естественно, и все же глубоко внутри Джефф ощутил непонятную дрожь. Он внимательно посмотрел на хозяина, и дрожь исчезла. Улыбка на красивом лице Николаса была настоящей, а его удивительные голубые глаза не выражали ничего, кроме вежливого интереса к гостю.
Джеффу очень понравился этот вечер. Ему приготовили комнату, и Николас решительно отмел все его возражения ехать обратно. Было бы безумием отправляться в столь дальнюю дорогу в такой поздний час.
За ужином к ним присоединилась Миранда, и хотя вначале девушка была очень молчалива и сдержанна, постепенно она оказалась втянутой Николасом в разговор, так как тема, предложенная им, была на редкость животрепещущей. Вскоре к ним присоединился и Джефф.
В девять часов, когда Николас встал из-за стола, Миранда, поняв, что вечер кончается, разочарованно вздохнула. К его собственному удивлению, Джефф невольно испытал то же самое. Николас придал ему убеждение в собственной значимости, а Джефф как всякий обыкновенный человек не мог не получить от этого удовольствие.
— Пойду навещу миссис Ван Рин, — сообщил Николас.
Джефф вытянул ноги.
— Мне, наверное, следует еще раз взглянуть на нее? — без особого энтузиазма спросил он.
— Я позову вас, если это потребуется, — и Николас вышел из комнаты. Глаза Миранды внимательно проследили за ним взглядом.
— Да, — произнес Джефф, заметив выражение ее лица, и засмеялся. — Должен признать, он может быть очень обаятельным.
Она вспыхнула, и ее лицо приняло мечтательное выражение.
— Правда? — сказала она. — Он замечательный и… и…
— Чепуха, — зло ответил Джефф. Хотя он испытывал восхищение перед Николасом в большей степени, чем сам хотел бы в этом признаться, ему не понравилось, как девушка на него смотрела.