Она бросила свою накидку на стул, открыла дневник на последней странице и передала Джеффу.
— Николас в Нью-Йорке, а это я нашла сегодня на чердаке. Он был спрятан в старом матрасе, том самом, который принадлежал Джоанне. Это ее дневник. Я хочу знать, что вы об этом думаете.
Джефф вгляделся в ее взволнованное лицо и опустил глаза на дневник, который она держала в руках. От охватившего его нехорошего предчувствия по его спине пробежал озноб.
Он прочел последнюю страницу и тихо опустился на стул у письменного стола в углу.
— Бог мой, — очень медленно проговорил он наконец. — Олеандр!
Он вновь перечитал запись.
— Что вы хотите этим сказать? — резко спросила Миранда.
Джефф встал и подошел к новому книжному шкафу. Теперь в нем стояло более сотни книг, которых пять лет назад у него не было. Он обратился к разделу растительности в «Токсикологии» Лапта.
Повернувшись спиной к Миранде, он подошел с книгой к окну.
«Олеандр. Семейство кутровых. Глюкозид, действием сходный с наперстянкой, но сильно токсичный. Известно, что три или четыре листа олеандра убивают корову. Цветы и кора ядовиты в равной степени».
А в конце параграфа были помещены симптомы отравления. На его лбу выступил пот, когда он увидел четкую клиническую картину болезни Джоанны, неопровержимо доказывающую правоту его предположения.
«Рвота и колики, головокружение. Замедленное и неритмичное сердцебиение. Расширение зрачков. Остановка дыхания. Смерть. Моча при этом обычно нормального цвета и вида. Возможно затруднение в диагнозе, ошибочно принимаемом за острый гастрит».
Джефф захлопнул «Токсикологию» и поставил ее на место.
— Что это, Джефф? — прошептала Миранда. — Что вы прочитали?
С того момента, как она передала ему дневник, она даже не пошевелилась.
Он вновь уселся за письменный стол, инстинктивно стараясь найти успокоение за собственным столом, за которым он решил множество проблем. Но ничего подобного с ним никогда не случалось.
Миранда наклонилась вперед, положив руки на стол. Ее глаза, ставшие темными как брошь из оникса на груди, не мигая смотрели на Джеффа.
— Скажите, что вы обо всем этом думаете, Джефф.
Ему не хотелось отвечать ей. Его первоначальным желанием было быстро успокоить ее и отослать домой, пока он сам не сориентируется в происходящем и не решит, что делать. Он изменил решение, когда поднял голову и увидел ее глаза.
— Я думаю, — медленно заговорил он, стараясь, чтобы голос не выдал его волнения, — что каким-то образом с помощью олеандра, который он принес ей в комнату, Николас отравил Джоанну.
Она приглушенно вскрикнула. Джефф бросился к ней. Миранда затрясла головой, отталкивая от себя его руку. Она отошла от него и села на маленький виндзорский стул, предназначенный для пациентов.
Джефф вытащил из шкафа пузырек с нашатырным спиртом и добавил несколько капель в стакан с водой.
— Выпейте, — приказал он. — Я должен был сказать вам, Миранда. Если бы я мог скрыть от вас эти… эти ужасные вещи, я бы сделал это. У меня нет доказательств. Но я уверен. И ради собственной безопасности вы должны поверить мне.
Он начал мерить шагами ковровую дорожку.
Ради ее собственной безопасности — это была основная причина, которую он выдвинул в связи с фактом убийства. Если Николас один раз перешагнул грань, отделяющую обычного человека от преступника, не было ничего, что могло бы помешать ему повторить это вновь.
Джефф обернулся и, опустившись перед ней на колени, взял ее похолодевшую руку.
— Миранда, вы не должны возвращаться к Николасу. Я знаю, что для вас это страшное потрясение, и что все это кажется вам невозможным. Я бы и сам в это не поверил, если бы у меня не было подозрений еще тогда, в момент… в момент ее смерти. Я был глупцом, преступным глупцом, что не провел более тщательных исследований. Но у меня не было ничего, кроме предчувствия, и я не смог найти никаких следов яда, но в то же время я не знал и половины из того, что знаю теперь.
Он вновь заговорил обычным спокойным голосом, стараясь воспроизвести обстоятельства преступления.
— Должно быть, он спланировал все задолго до убийства. Полагаю, он дождался, когда Джоанна чем-нибудь заболеет, чтобы ему можно было пригласить врача. Очень остроумно.
Джефф остановился, чтобы справиться с волной горького стыда. Николас очень ловко использовал его. Каким изощренным негодяем надо было быть, чтобы выбрать молодого, еще не совсем опытного врача, человека, известного в качестве твоего политического соперника, так что в округе не могло возникнуть даже тени подозрения!
— Это очень похоже на него, — презрительно продолжал он, — использовать цветы в качестве орудия убийства. Это соответствовало утонченности его натуры. Конечно, это случилось, когда он был с ней наедине тем вечером. А торт, как я и полагал, содержал яд. Но вот как он это сделал?
Джефф размышлял целую минуту.
— Должно быть, с помощью серебряной мельницы для орехов. Он размельчил листья.
Он вспомнил странное в тот момент замечание Николаса: «Чревоугодие погубило ее». Это бесспорно отвечало его извращенному чувству юмора, когда он издевательски заявил, что нездоровая страсть Джоанны к еде привела ее к смерти. Теперь Джефф явственно вспомнил маленькие зеленые частички в куске торта, который он изучал. Он тогда решил, что это дягиль или цитрон. Шерри, которым был пропитан торт, должен был заглушить все посторонние запахи.
— Она не слишком хорошо соображала из-за простуды, — вслух сказал он. — И могла не обратить внимания, что он делает с мельницей.
Миранда наконец пошевелилась.
— Какая разница, как это было сделано? — произнесла она ровным бесцветным голосом.
— Я лишь к тому, что вы должны поверить правде… знать, — мягко ответил он.
Она подняла голову, и ее губы сложились в неясную пугающую улыбку.
— Думаю, я всегда это знала, — трагическим тоном произнесла она.
Джефф даже невольно охнул. Миранда покачала головой.
— Нет, не так, как вы думаете. Не осознанно. Но в глубине, в темной части моей души, куда я не осмеливалась заглядывать, я это подозревала.
— Чушь! — отрезал Джефф, не сдержав грубости из-за чувства облегчения. — Это все нервы, Миранда. Постараемся рассуждать здраво и подумаем, что мы можем сделать. Нам следует получше напрячь мозги.
Она не слушала, опустив глаза и замерев смотрела на золотое кольцо на руке.
— Четыре года я была замужем за убийцей, — произнесла она слабым безжизненным голосом. — Наслаждалась плодами этого убийства.
— Не казните себя. Вы не знали об этом, — резко ответил Джефф.
— Если бы не я, этого бы не случилось, — продолжала она, не слушая его. — Я разбудила в нем зло. Зелия знала это еще раньше, но я не прислушалась к ней.
— Зелия? — сердито переспросил Джефф. — Вы имеете в виду эту полукровку, старую служанку Ван Ринов? Она была сумасшедшей, ее разум давно угас, и что бы там она не болтала, это не могло иметь к вам никакого отношения.
Он положил руку ей на плечо.
— Послушайте, моя дорогая девочка. Вы должны быть сильной и смелой. К смерти Джоанны вы не имеете никакого отношения. В худшем случае вы служили причиной того, но сами вы невиновны, и вам следует избавиться от этого болезненного ощущения вины. Мы не можем изменить прошлое, но насчет будущего никаких сомнений быть не может. Убийство должно быть раскрыто.
Миранда облизнула сухие губы.
— Вы не сможете ничего поделать, Джефф. Вы же сами сказали, что у вас нет доказательств. Никто не поверит вам.
Джефф нахмурился и снял руки с ее плеч. На мгновение он дрогнул перед перспективой обвинить Николаса Ван Рина в умышленном убийстве. Кто, действительно, поверит на слово простому врачу, обвиняющему могущественного патруна? Джеффу придется поставить на карту свою репутацию, признаться, что его обвели вокруг пальца. Потом начнется борьба за получение разрешения на эксгумацию трупа, но и тут он просто не знает, сохранятся ли в нем через пять лет после преступления следы столь специфического яда. Конечно, это он может выяснить. Он с облегчением вспомнил о докторе Френсисе. Старик поможет ему. Но предположим, не осталось никаких следов. Тогда у него не будет никаких доказательств. Ничего, кроме нескольких бессвязных записей в дневнике, а Джефф достаточно хорошо знал законы, чтобы не понимать, что сделают с ним адвокаты Николаса. Неожиданно он вспомнил преданную экономку Джоанны. Оглядываясь назад, он почувствовал неожиданную уверенность, что эта женщина тоже что-то подозревала. Она видела, как Николас давал жене кусок торта. Может быть, она согласится дать показания.