— Миранда, не надо! — закричал он. — Не вини себя и не мучь!
Она не ответила, но вскоре он почувствовал, что она успокоилась, и тогда сошел вниз к доктору Френсису, который по-прежнему сидел в кабинете. Старый врач потягивал из бокала шерри. Когда Джефф вошел, он поднял голову и отодвинул бокал.
— Чудесное вино, — зашептал он. — Погреба Ван Рина великолепны. И теперь принадлежат Миранде, — с усмешкой добавил он. — Она очень богатая женщина.
— Не думаю, — медленно произнес Джефф. — Она не хочет всего этого.
— То есть?
— Не хочет денег и всего, что принадлежало Ван Рину.
— Глупости! — фыркнул доктор Френсис. — Детские капризы. Она вдова и имеет право на собственность Ван Ринов. Или это вы забили ее хорошенькую головку своими бредовыми идеями? — с подозрением спросил он. — Вроде прелести общинной жизни?
— Нет, — ответил Джефф со слабой улыбкой. — У нее есть основания. Послушайте, сэр, я расскажу вам все…
Джефф говорил около часа и после первых же слов выражение снисходительности на лице старого врача сменилось удивленным вниманием. Он поставил бокал с шерри, подался вперед и стал слушать. Пока Джефф не закончил, он не произнес ни слова. Затем он воскликнул: «Черт возьми!», выудил из глубокого кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб.
— Если бы это рассказал кто-нибудь другой, я бы ни слову не поверил.
— Я знаю.
— Хорошо, что в тот день вы так и не попали к губернатору. Он счел бы, что вы сошли с ума, особенно теперь, когда Ван Рин стал героем.
— Да, — ответил Джефф. — Он действительно спас трех человек вместо тех двух, в гибели которых он был повинен. Джоанны и того мальчишки на Астор-Плейс. Является ли это мрачной попыткой искупления или нет, я не знаю. Но если уж на то пошло, Бронк, похоже, считает, что и в самом несчастье с пароходом косвенно был повинен Ван Рин. Старик кивнул.
— Полагаю, все трагедии в мире, мой друг, случаются из-за эгоизма и нежелания признать права других людей. Но слава Богу, на свете не так уж и много таких как Ван Рин.
Оба помолчали. Затем доктор Френсис поднял голову и спокойно спросил:
— Вы все еще мечтаете об этой девушке, Джефф?
— Больше всего на свете, если только она полюбит меня.
— Полюбит, полюбит, не волнуйтесь. Только дайте ей время, — ответил старый врач.
В декабре этого года его пророчество сбылось.
За два дня до Рождества Джефф и Миранда поженились. Они венчались перед кафедрой, украшенной рождественскими венками, в церкви Второй конгрегации, а обряд совершил новый, но уже всеми любимый пастор, доктор Джоэль Линдсей.
Слава Богу, как отличается этот брак от первого, размышляла Абигайль, стоя рядом с Эфраимом у передней скамьи. Она положила свою руку на его, и он с пониманием хмыкнул. Он ничего не знал о браке дочери с Ван Рином, кроме того, что было общеизвестно. Он немного поартачился, когда узнал, что она хочет отказаться от всего своего имущества, его практицизм янки был поражен. Но вскоре он смирился с объяснением Абигайль, что Миранда была несчастна с Николасом. Мать знала немногим больше этого, или же просто не хотела знать.
Когда Эфраиму сказали, что Миранда и Джефф хотят пожениться, он был доволен.
— Жаль, что она не сделала этого с самого начала, но девчонка всегда была такой легкомысленной.
Таково было его единственное объяснение.
Но Миранда больше не была легкомысленной, даже ее отец был вынужден это признать. В ней появилась спокойная сила и серьезность целей во всем, что она ни делала. Она без жалоб вернулась к жизни на ферме, освобождая мать от самой тяжелой работы. И подумать только, удивлялся Эфраим, скосив глаза на Пегги, стоявшую позади своей госпожи и плачущую в носовой платок, подумать только, что она смогла сделать для этой девушки.
В июле Джефф оперировал ногу Пегги на кухне их фермерского дома на Стэнвич-Роуд. Но именно Миранда — белая как полотно, покрывающее маленькое тело на вымытом столе — держала конус с эфиром, равномерно капая милосердную жидкость, подчиняясь коротким приказам Джеффа. Операция закончилась великолепно. Хромота исчезла, и теперь, в день свадьбы Миранды, Пегги гордо шла по проходу за своей хозяйкой, и в ее походке была заметна лишь очень слабая неуверенность.
Во время долгих недель после операции, когда Джефф и Миранда боролись с инфекцией и лихорадкой, которые считались неизбежными, они поняли, какой должна быть их жизнь. Именно Миранда затронула этот вопрос.
Они гуляли чудесным летним днем, оставив у постели больной Абигайль. Они шли, как теперь часто ходили, через луг к яблоневому саду и сели на каменную ограду у небольшого кладбища.
Они сидели в спокойном молчании, наслаждаясь нежным ветерком, благоухающими яблонями и сеном. Затем Миранда заговорила.
— Ты можешь уехать из Гудзона, Джефф? Для чего-то очень хорошего?
Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, спрашивая себя, что она хотела сказать этим вопросом. Она показалась ему более красивой, чем раньше, хотя очень похудела, а ее волосы, выросшие до плеч и забранные в сетку, более не были золотыми, а приобрели теплый цвет каштана. Теперь в ней ощущалась целостность и мягкость, безошибочная метка тех, кто перенес страдание и в конце концов полностью осознал себя.
— Я смогу поехать куда угодно, если ты поедешь со мной, — сказал он. — Мне не нужно ничего, кроме тебя.
— И твоей работы?
— Да, и моей работы. Она улыбнулась.
— Думаю, Джефф, я могла бы помочь тебе. В Калифорнии нужны врачи. Нужны отчаянно. Я… — она запнулась, а потом продолжила зрелым, спокойным голосом, который все еще удивлял его, — я никогда не поплыву вверх по реке. Я не вынесу этого. Хотя, может быть, это и глупо.
— Нет, моя родная, это не глупо.
Он подумал о том, как выглядел Драгонвик, когда он увидел его неделю назад. Ее распоряжения выполнялись, дон-кихотские распоряжения, как считали все в округе. Вся обстановка была продана с аукциона, все, включая собственный гардероб Миранды. Выручка была отдана в качестве анонимного дара городским больницам и большая сумма отправлена удивленному маленькому священнику в Ирландию с распоряжением немедленно отправить семью Пегги в Америку. «А остальное использовать так, как Вы пожелаете»…
Весной Пегги вошла замуж за своего Ханса Клонберга, и Миранда приготовила им свадебный подарок, хотя маленькая служанка и ни о чем не догадывалась. Плодородная земля, где Николас выращивал свои экзотические растения, и где находилась теплица, теперь навеки принадлежала Пегги и ее потомкам. Но сам огромный дом в Драгонвике был разрушен. Теперь там не было ничего, кроме голой земли, на которой уже пробивалась трава.
— Нет, — повторил Джефф. — Ты не должна оглядываться назад, Миранда. Если ты хочешь ехать на Запад, мы поедем..
Он обнял ее за талию, мягко притягивая к себе, но ощутил, как ее тело напряглось, и в смятении увидел, что она отворачивается от него.
«Никогда не оглядываться назад». Слова, чей мерный звон смешивался со звуками ветра, вздыхающего среди вязов над кладбищем. Она посмотрела на тихий ряд надгробных камней. Как мирно они покоились под сентябрьским солнцем… как тихо… а он в холодной темноте… лежит далеко от тепла и зелени лета, лежит один, как всегда был один.
Она подавила вздох, и Джефф ощутил едкую зависть, когда увидел, как в ее глазах закипели слезы.
Неужели это всегда будет между ними? — думал Джефф. Неужели она до сих пор не освободилась от него?
Но когда она неожиданно повернулась, то легко прочла в его сердце.
— Нет, Джефф, — сказала она. — Дело не в этом. Он был так… так одинок.
Они замолчали, глядя через поле на заходящее солнце. К нему пришло понимание. Она права, думал он. Вся жестокость и все страсти должны были отгореть и оставить позади только жалость. Она вложила свою руку в его, обретя безопасность и поддержку. Потом закрыла глаза и умиротворенно склонила голову ему на плечо.