- Так вот оно что, гнездо свито, – быстро сменив манеру общения, она стала говорить тоном заботливой медсестры из психиатрической лечебницы зарытого типа. – А кто же его свил? Уж не аисты ли?
- Конечно, нет. Оно само.
- Что само?
- Гнездо само себя свило.
Эдик рассмеялся. Ксении с трудом удалось подавить приступ смеха.
- Очень любопытно. Мне нужно безотлагательно на него взглянуть, - заявила она.
- Я бы этого не хотел, - насторожился Сомов.
- Должна же я убедиться, что вы мне не врете, - легонько толкнув абонента ладонью в грудь, Ксения ловко протиснулась между ним и дверным косяком и проникла в прихожую. В тот миг, когда их тела находились максимально близко друг к другу, Сомов ощутил едва уловимый дразнящий запах ее, должно быть, очень дорогих духов.
- Стой! Туда нельзя! – он, было, бросился за Ксенией следом, но Эдик упредил. Взял за руку так крепко, словно зажал в тисы.
- Погодь, Филиппыч, погодь. Пусть она посмотрит на гнездо. Тебе жалко, что ли? – Эдик заговорщицки ему подмигнул.
- Не подходите к нему близко! – крикнул Сомов вдогонку Ксении, карикатурно пытаясь высвободить руку.
- Господи, ну и вонь! – послышалось из прихожей приглушенно, как если бы Ксения зажала пальцами нос. – А вот и ванная комната. И где же выключатель? Ага, нашла…
И вдруг стало тихо. И в этой тишине Сомов услышал, как Эдик, ворочая скулами, кромсает жвачку, а затем снова послышался капризный Ксенин голосок.
- Эдик, подойди сюда. Это нужно видеть!
- Не возражаешь, Филиппыч, если я тоже взгляну на твое гнездышко? – не дожидаясь ответа, Эдик зашел в квартиру.
- Можете не разуваться, - проблеял Сомов ему вслед и притворил дверь.
***
- Ну, как тебе гнездо?
- Охренительно!
Ванная комната была относительно просторной. На этом, собственно, все ее достоинства заканчивались. Ремонт здесь, видимо, не делали со времен перестройки. Изначально стены до половины были выкрашены зеленой краской, которая теперь местами потрескалась и облупилась. Темные сгустки плесени на потолке хаотично наслаивались на желтые волнообразные пятна, оставшиеся после неоднократных соседских потопов. Справа, вдоль стены, стояла ванна с прогнившим почерневшим дном. Ее пригодность казалась весьма сомнительной. По обоим углам над ванной висели обломки двух полочек из дешевого пластика. На одном из обломков чудом помещалась мыльница. Рядом с ванной к стене была прикручена треснувшая раковина умывальника. Старый чугунный сифон под раковиной, похоже, протекал, о чем свидетельствовала стоявшая под ним стеклянная пол-литровая банка, почти доверху наполненная мутной водой. Над раковиной висело громоздкое прямоугольное загаженное зеркало с каким-то незамысловатым орнаментом по периметру. Рядом стоял унитаз без крышки. На широкой ржавой полосе по центру виднелись остатки недавнего испражнения, которое не удалось полностью смыть.
За унитазом, в небольшой нише, труба подвода холодной воды вместе с канализационной трубой были обмотаны изрядно потрепанным, изъеденным клопами ватным матрасом. На нем, казалось, совсем не осталось чистого клочка. Матрас пестрел гротескными красными, желтыми, коричневыми пятнами – следами от пролитого кофе, следами мочи и фекалий, следами от кетчупа, вина или, возможно, крови, следами от чего угодно. По обоим концам и посередине он был стянут самодельными хомутами из проволоки. Верхний обгорелый конец матраса (очевидно, об него в свое время тушили окурки) находился почти у самого потолка.
Такое вот было гнездо.
- В жизни ничего более отвратительного не видела, - заключила Ксения.
- Да уж, по Филиппычу явно психушка плачет, - согласился Эдик. – Слушай, Ксюш, может, давай по-быстрому сделаем селфи с гнездом?
- Ну, тебя, дурачок! – захихикала Ксения.
С некоторым опозданием в дверном проеме ванной комнаты появился Сомов. Вид у него был крайне взволнованный.
- Зачем же ты, Филиппыч, обмотал трубы матрасом? С конденсатом, что ли так борешься? – сурово спросил Эдик.
- Вы не понимаете, - стал оправдываться Сомов. – Никакой это не матрас. Это гнездо, которое хочет, чтобы вы думали, что это матрас! Гнездо очень смышленое, как, к примеру, дельфины, а может быть даже разумное, как человек или как сверхчеловек, и оно, вы только поймите меня правильно, оно мимикрирует.