— Правильно, Ефим Георгиевич. Ищите более надежный способ. Комара оставьте только на самый крайний случай. Запросите все губернские комиссии, может быть, путь в Цупком найдется через периферийные повстанкомы.
— Такие запросы уже посланы, Василий Николаевич, одновременно с требованием отчитаться о ходе операции. Надеюсь, что мы найдем возможность заслать своего сотрудника в Цупком именно в качестве посланника какого-нибудь губернского повстанкома. И может быть, это будет Екатеринослав. Оттуда получена краткая шифровка о задержании партии оружия, направленного из Одессы. Кстати, об этом грузе предупредил Оксаненко. Если, перехватив оружие, екатеринославцы раскроют и подполье, то, может быть, это даст нам ниточку в Цупком.
— Подумайте заранее о кандидатуре. На этот раз наш человек должен обязательно закрепиться в штабе. Причем условия его работы усложнятся. Все-таки два наших товарища уже прошли этим путем и хотя, по всем данным, не наследили, — подстраховка не помешает. Кроме того, приближение срока восстания заставит Цупком все более и более засекречивать планы, усиливать и без того глубокую конспирацию. Поэтому новый сотрудник должен быть опытнее, уметь смотреть на дело шире. Вы, конечно, будете все чаще и чаще гостить в Киеве, однако предусмотрите возможность предоставления большей свободы действий этому сотруднику и установление им самостоятельной связи с Оксаненко и Виноградским. Сами понимаете, что это должен быть не только абсолютно надежный, абсолютно преданный человек, но и исключительно изобретательный, смелый, более информированный. Не навязываю своего мнения, но если начало ниточки окажется, как вы предполагаете, в Екатеринославе, то вспомните о Ковальчуке. Его недостатки — это продолжение его достоинств, которые в данном случае как раз и пригодятся. Идеи у него, верно, бывают странные, но в исполнении заданий он безукоризнен. Желаю удачи, Ефим Георгиевич.
12
Надежды и предположения Манцева и Евдокимова, как будто по заказу, подтвердились уже через три дня.
…Долго не удавалось екатеринославским чекистам напасть на след подполья, хотя, по поступившим из Киева сведениям, повстанком Екатеринославщины, Херсонщины и Таврии, возглавляемый атаманом Зиркой, был наиболее мощной и опасной организацией петлюровских националистов. Человек в жупане — тот самый, с которым Трепалов и Ковальчук обменялись репликами у взорванного склада, — как в воду канул. Да, с другой стороны, и неясно было, где его искать. Единственная примета — ориентир, которая выдавала в нем канцелярского служащего, — портфель. Но это мало облегчало поиски, ведь в лицо этого канцеляриста знали лишь Трепалов и Ковальчук. Председатель губчека не мог ходить по учреждениям. У Григория времени для таких обходов тоже было маловато и, хотя он ограничил на первых порах перечень подлежащих обходу учреждений теми, у которых были деловые связи со складом, искомый человек не попадался.
Первомайские праздничные дни принесли чекистам новые тревоги: в городе были распространены отпечатанные на машинке и рукописные листовки, призывавшие к сопротивлению Советской власти, клевещущие на нее. Они подбивали к открытому неповиновению и террору, содержали хвастливые обещания в недалеком будущем «вознести над Екатеринославом и всей Украиной желтоблакитные знамена УНР».
На поиски авторов и распространителей листовок были брошены большие силы губернской и транспортной ЧК. Прекратив искать иголку в стоге сена, всю операцию возглавил Ковальчук. Однако эта кропотливая работа долго не давала никаких результатов. И вот однажды к вечеру, явившись к Трепалову с очередным докладом, Ковальчук сказал:
— Александр Максимович, появилась маленькая зацепка. Почерк экспедитора речного порта Маслюка оказался сходен с почерком, которым написаны некоторые листовки. Через несколько часов получим ответ экспертизы.
— О результате немедленно доложите мне.
— Слушаюсь!
В дверь постучали…
— Разрешите, товарищ председатель? — на пороге стоял дежурный. — К вам срочно просится на прием гражданин. Очень настойчиво просится. Ни с кем, кроме самого главного чекиста, говорить не желает.
Трепалов рассмеялся.
— Кто он? Фамилию-то хоть назвал?
— Маслюк Иван Петрович, экспедитор речного порта, — заглянув в бумажку, которую держал в руке, ответил дежурный.