— Тогда зачем мне нужно пить эту «косточку»? — спросил Кира.
— Костянку. — поправил Ове. — И ее нельзя пить. Мы определим, в какое время суток твоя воля может усиливаться. На все типы воли, кроме пустой, влияет какой-нибудь внешний фактор. Например, на природную волю влияет гроза, а на божественную — вера и солнце. Ну а военная воля обычно усиливается в определенное время суток. Бывают, конечно, исключения. У некоторых никсов на волю может влиять снег.
Редко когда Кира видел Ове таким разговорчивым. Обычно тому хватает пары коротких фраз, чтобы донести свои мысли.
— А у тебя что усиливает волю? — спросила Эрика.
— Моя воля усиливается в шесть утра. — ответил Ове.
Слово за слово разговор про волю плавно сменил тему, и в конце концов Эрика стала рассуждать на тему того, какой тип воли был у ее любимых сказочных героев. Просидев за столом еще двадцать минут, они немного отдохнули, а затем вышли на улицу и направились через пасеку, на тренировочную поляну. Ничего особенного она из себя не представляла. Обычная поляна, засыпанная песком, и несколькими деревянными манекенами. Обычно тут можно было увидеть одного-двух деревенских мужиков, мутузящих пудовыми кулаками деревянные болванки. Вот и сейчас тут стоял один из подручных Бьерна, рядом с табуреткой, на которой стояла дымящаяся чаша.
Пока Кира перелизал через забор, Эрика вместе со своим медведем удобно устроилась на куче толстых бревен, которые тут были за место трибун.
— Можешь идти. — тихо проговорил Ове никсу.
Как только тот покинул поляну, Ове повернулся к Кире, и кивнув в сторону чаши, сказал:
— Опусти в нее руку.
— Так она же не остыла еще. — ответил Кира, глядя на молочную жидкость, от которой шел пар.
— Все нормально, Кира. — проговорила Эрика. — Она и должна быть такой. Это не пар, а… ну… облако.
Слова Эрики немного успокоили его, и Кира, выдохнув, быстро опустил ладонь в чашу. Жидкость и правда была не горячей. Руку лишь приятно покалывало, будто по ней водили еловой веткой.
— Ну и что? — спросил Кира. — Какая у меня воля?
Но Ове не ответил. Нахмурив брови, он не отводил взгляда от пара.
— Сконцентрируй волю в руке. — сказал он.
Сконцентрировавшись, Кира направил всю силу в ладонь. Он так напрягся, что табуретка, на которой стояла железная чаша, стала скрипеть от давления.
— Да не нажимай ты так сильно. — хмыкнул Ове, глядя на пар.
— А что должно произойти? — спросил Кира, тоже не отводя взгляда от чаши.
— Пар должен сместиться в определенное направление. Если на север — то у тебя воля будет усиливаться либо в полдень, либо в полночь. На восток — в три дня, или в три ночи. Ну и так далее.
Только он это сказал, как пар вдруг стал плавно опускаться, будто дерево, которое только что срубили, и оно стало падать. Еще секунда, и пар стал вытекать из чаши в направлении леса.
— Там запад! — тут же воскликнула Эрика.
— Значит у тебя воля усиливается с восходом или закатом.
— Так ведь скоро же закат! — оживился Кира. — Сейчас и узнаем!
— Давай! Давай! — тоже запрыгала Эрика. — Давай узнаем!
— Ладно. — хмыкнул Ове. — Схожу тогда домой, возьму тренировочные мечи.
Пока он ходил за инвентарем, Эрика стала рвать траву, и подбегая к чаше, окунать ее в белый раствор. Как только трава касалась костянки, то сразу же покрывалась толстым слоем белых кристалликов.
— Это очень ценный ингредиент. — поведала ему Эрика. — Прямо очень-очень ценный. Даже ценнее самой костянки.
— А что это? — спросил Кира.
— Гипе… гипера-ра… ги-пе-ра-троф-ная соль. — еле выговорила принцесса. — Она и ядовита, и горюча, и… и… и еще целая гора свойств!
Вытащив из кармана маленький пузырек, она стала соскребать в нее белые кристаллики.
— А она сильно ядовита? — спросил Кира.
За прошедшие два года Кира так и не перестал закалять себя ядами. И хотя Аманита всегда говорила ему, что «закалку» нужно проходить только под руководством опытного ядоманта, Кира решил сам продолжить тренировки. Эрика, конечно, как могла помогала ему с ядами. Но те цветы и настойки, которые она ему давала, не шли ни в какое сравнение с укусом уховертки. Максимум, что чувствовал Кира, так это легкое головокружение и тошноту. Поэтому он как мог вертелся, чтобы достать яд посильнее, но Бьерн с Ове наотрез отказались помогать ему с этим.
— Ну, не сильно. — проговорила Эрика. — Это скорее даже не яд, а дурман. Из нее, кстати, делают «небулу».
Кира так и не понял, что такое эта «небула». Эрика несколько раз давала ему это зелье, но все, что Кира чувствовал, так это сладковатый вкус. Правда, после приема этого зелья у него пару раз случились провалы в памяти, но не более.