Да, естественно, это существо выглядело точь-в-точь как моя жена. Так же закусывала во сне ноготь большого пальца, так же мило посапывала. Ее лицо, фигура, поведение – ничего не отличалось. Тем не менее, сердце мое буквально кричало о том, что передо мной в нашей постели лежит совершенно иной человек. Знание это хранилось на уровне инстинктов, приобретенных за почти пятнадцать совместных лет, и в данный момент оно говорило, что что-то… нечто… подменило мою жену…
Пальцы мои разжались от шока. Край одеяла опустился вниз.
Видимо, почувствовав движение, это… эта тварь повернулась на другой бок, ко мне лицом, и я с ужасом увидел, что вторая половина его сплошь покрыта огромными гноящимися язвами.
Я едва успел подавить рвущийся наружу крик.
Линия разделения проходила ровно по центру. Слева с ней было все в порядке, а справа… Господи, я видел такое лишь у свежего трупа, когда нам, еще совсем зеленым, показывали фотографии с мест убийства!
Часть кожи отсутствовала, обнажая красное мясо. Струйки вязкой черной крови сочились вниз, пачкая постель, и при каждом движении мышц гнойники раскрывались, выплескивая из себя содержимое.
В нос ударил резкий запах гниения.
Где-то на задворках сознания пронеслась мысль, как я не заметил этого смрада раньше, но ее тут же стер приступ резкой тошноты.
В ужасе я отшатнулся. Опора вдруг ушла из-под рук, и я неуклюже завалился назад, с грохотом встретившись с ледяным полом. В тишине этот звук прозвучал как выстрел из пушки, поэтому я тут же застыл, не смея пошевелиться.
Полугнилая тварь в нашей постели зашуршала одеялом.
Пытаясь удержать рвущееся наружу сердце в груди, я слегка привстал, задержав дыхание, и медленно выглянул из-за кровати… И оно посмотрело на меня в ответ!
Подделав все остальное, оно не смогло подделать ее глаза. У этого существа они были абсолютно черные, без белков, будто два бездонных провала. Эти дыры уставились на меня, не моргая, и под их взором я не смел даже дрогнуть.
Губы ее слегка приоткрылись. Нечеловеческая их часть разлепилась с трудом, и из образовавшихся от сдернутой кожи ранок тут же засочилась мерзкая кровь.
— Лён? Милый, ты чего?
Голосовые связки тоже наполовину сгнили. Наверное, поэтому голос существа звучал так неестественно и отвратно, словно вилкой настойчиво скребли по тарелке.
Во мне все сильнее поднималось отвращение. Мало того, что это существо подменило собой мою жену, настолько неумело переняв ее внешний облик, так еще и смело обращаться ко мне как она!
— Лён? Ты меня слышишь? С тобой все в порядке? — прошамкало оно кровоточащими губами и слегка приподнялось.
Раздался звук рвущейся ткани. Целая кожа на левой части лица вдруг покрылась разрывами и мгновенно разошлась на лоскуты.
— Ты пугаешь меня, Лён! — глаза-провалы продолжали таращиться на меня без единого движения, будто кукольные.
Не в силах противостоять страху, я принялся отползать назад, но спасение мое тут же оборвалось, когда спина натолкнулась на холодную стену, частично прикрытую тяжелыми шторами.
В сиянии полной луны я прекрасно видел, как начала сползать с нее кожа. Словно льдинки, кусочки ее расходились в стороны и с чавканьем падали вниз, оставляя после себя ярко-красную голую плоть и гниющие желто-черные зубы, сквозь которые пробивалась мерзкая гнойная слюна.
— Дорогой!
Некогда прекрасные волосы локонами посыпались на подушку.
Существо медленно подползало все ближе, и с каждой секундой человеческого в нем оставалось все меньше. Распространяемое им облако смрада окутало меня с головы до ног, и я прикрыл нос ладонью, пытаясь избавиться от этого удушающего запаха.
Надо было бежать. Надо было спасаться. Однако я сидел на полу и с ужасом наблюдал, как тело моей жены разлагается у меня на глазах. А эта тварь не прекращала издеваться…
— Милый, ты же знаешь, нам нельзя волноваться, — скрипучим старческим голосом вдруг заявила она и облезшей рукой вдруг коснулась живота.
— Нет… — выдохнул я, ощущая, как глаза начинает щипать от слез. — Нет, только не это…
— Что? Мы же так долго этого хотели! Разве ты не рад?
Обтянутый мышцами череп ухмылялся. И в следующую секунду в ответ на ее слова живот существа вдруг начал расти под пижамой.
— Ты же не бросишь меня, правда? Ты же знаешь, мой отец хотел бросить нас с мамой. Ты не можешь так со мной поступить!