Прозор внутренне сжался, его передернуло от воспоминаний.
— Да, Велислав, чувствовал. Я как-то раз чуть в змеиную яму не провалился, сапогом в нее попал. Еле отпрыгнул! Хорошо, что осень стояла — холода подходили. Гады в яму на зиму собрались: уже вялые, сонные были. Там такой клубок! Но головы подняли, зашипели, свои буркалы змеиные на меня вытаращили. Много их там… — Прозора снова передернуло, великан не любил змей. — Так вот, у ямы с гадами мне, как давеча на берегу, плохо стало. Будто потустороннее в сердце лезет, душу холодит. Мертвящее, жуткое. Я от змеиной ямы тихонечко отходил, а потом повернулся, да как припустил! Бегу, и мне кажется — гады за мной ползут, нагоняют. Щас кинутся всем скопищем и повиснут! Обошлось, погрезилось. Да и осень была. Ох, и напугался я тогда, Велислав! Тебе одному рассказываю, не говори никому! Я потом долго в себя приходил. До сей поры мне кажется, что змеиные глаза мне в затылок смотрят, в душу лезут. Помню я их зрачки: узкие, мертвые… И откуда у змей такая сила? Я думаю, что там, в гадючьей яме, змеиный властелин на дне лежал, своими слугами укрывался. Вот он гадам силу и давал. И на отмели такое чуство, будто кто-то меня разглядывал, душу холодил и решал, куда удобней ужалить. Б-р-р! — передернул плечами Прозор. — Зачем ты это спрашиваешь, Велислав?
— И я, Прозор, такое почувствовал. Ты хорошо сказал: взгляд змеиный да мертвящий. Пойдем?
— Пошли. Заметил, что огоньков на Гнилой Топи много? В иные ночи не так ярятся, хотя чего уж — проклятая земля, топь. Самое место для нечисти. Угораздило же в наших лесах этому болоту завестись. И еще — кругом странная тишина. Все молчит. Ни звука не слышно… Только ветер в соснах шелестит. Тих ночной лес. Будто все зверье ушло, напуганное…
— Заметил, — мрачно бросил Велислав, — пошли уже.
Велислав глянул на звездное небо. Определил, что до рассвета еще далеко — только полночи прошло. Глубоко вздохнул и пошел к спуску. Вдруг Прозор с силой ухватил его за руку. Сжал так, что пальцы хрустнули.
— Стой, Велислав! Стой! Тихо! — прошипел Прозор. — Видишь?
— Что?!
— Смотри! На середине реки смотри! Да ниже, не там где устье!
— Где? Вижу! Великий Хорс! Да что же это?!
От увиденного Велислав окаменел. Ниже по течению, на середине Ледавы, освещенная ярким лунным светом, туманно колыхалась призрачная человеческая тень…
— Что это? — шепнул Велислав. — Стоит.
У Прозора застучали зубы.
— Не знаю… Так в воде нельзя стоять… Только что ничего не было! Я видел. Откуда взялось?! — Левая рука сама собой подняла лук, правая наложила стрелу. Велислав остановил друга, стрелять не время — надо разобраться.
Тень стояла, устало склонив голову и безвольно опустив руки. Недвижимая, страшная… Потом шевельнулась, медленно подняла голову, огляделась по сторонам — будто осматривая берега. Задрав голову выше повернулась в сторону Древней Башни, и снова застыла. Дружинникам показалось, что тень пристально рассматривает каменное строение, и видит именно их. Затем тень сделала осторожный шаг вперед и, медленно-медленно, будто сходя по скрытой под волнами лестнице, неспешно ушла в воду… По реке разошлись круги, потревоженная вода в разных местах заколыхалась и пошла высокими бурунами.
— Прозор! — зашипел Велислав. — За стену! Она нас увидела, мы ее спугнули. Что за нежить! Откуда взялась!
Прозор и Велислав шмыгнули за каменный зубец и затаились. Ждать пришлось недолго: слегка колышущаяся, уже с четкими очертаниями тень вновь вышла из воды. Теперь уже недалеко от обрывистого берега, у речного русла, по которому венды спасались от водяного вала. Так же неторопливо, будто поднимаясь по лестнице, из воды показалась мокрая кудлатая голова, затем туловище с безвольно опущенными руками. Медленно шагнув, тень неспешно и плавно пошла по воде. Там, куда она ставила ногу, разбегались большие круги. Тень направлялась к берегу, к обрыву перед Древней Башней. Ноги тени по щиколотку скрывала вода. Тень подняла руки. Они будто гребли, будто тень сопротивляется встречному бурному потоку. Сделав несколько шагов, тень остановилась и вновь подняла поникшую голову.
— Веденя! — хрипло, почти неслышно, выдохнул Прозор. — Велислав, это Веденя! Рыбак утопший! Великий Род!
— Вижу! Да он же мертв! Утопленник!