Ну а второе обстоятельство -- это увязавшийся сегодня за Васильком Миханя, сын Егора Ефимовича. Наверняка будет всю дорогу чем-то хвастать, он это любит. Как в позапрошлом году отец его в купеческую гильдию вступил, так только и слыхать, какие сладости приятель на ярмарке едал да диковины видал. А какие сапоги ему Егор Ефимович подарил - красные, на солнце так блестят, что все девки оборачиваются! Да, красота... Василек досадливо покосился на дружка: "Вон, как довольно лыбится... Сейчас хвалиться начнет. Чтоб ты споткнулся да в грязи растянулся!" Но Миханька падать и не думал. Бойко да ловко он перешагивал кочки и перепрыгивал канавки. И пока помалкивал.
Наконец парни завели стадо на дальний выгон. Скотинка довольно пощипывала свежую травку и не выказывала желания никуда разбредаться. Так что ребята отошли к краю поляны, на опушку леса, где молодые березки приветливо колыхали зелеными веточками. "Хорошо-то как", - остановился и потянулся Василек, пожевывая сорванную по пути былинку.
- А я, Васек, жениться надумал. - Нарушил безмятежную тишину Миханя.
- Ох, ты ж! На ком это?
- Да на Любови свет Матвеевне.
- Брешешь, - хмыкнул Василек. - У нашей Любаши губа не дура, ей царевичей да королевичей подавай. Куда тебе.
Дружок паскудно ощерился. Он неспешно улегся под березой, подложив под голову ладони, и подставил наглую рожу мягкому майскому солнцу.
- Раньше может и царевичей, раньше может и королевичей, а теперича и Миханька, Егоров сын, подойдет, - не говорил, мурлыкал самодовольный гад. - У нас с отцом дела в гору идут. И раньше второй по богатству двор в деревне был, а скоро, может, самого Матвея Борисовича опередим.
Васька прислонился плечом к дереву, под которым расположился приятель.
- А она что же, не против?
- С чего бы ей противиться? Дело решенное, летом сватов зашлю. Эх, а глаза у нее и правда цвета лазуревого, - мечтательно протянул парень, глядя в высь.
Васька выплюнул разжеванный с досады стебелек. Любаша... Самая завидная невеста в деревне. С богатым приданым. Первая красавица - грудастая, широкобедрая. Вся такая.... такая... как пирожок с картошкой. Нет, с яблоками. Пироги с яблоками Василек любил больше. "И глаза цвета... как там он сказал? Цвета зазу... глазу... Тьфу ты. Забыл. Да, какая разница, какого они там цвета? Сдались Миханьке глаза эти. Нашел к чему присматриваться", - вздохнул про себя юноша. В памяти, как назло, всплыл образ Кирки -- худосочная, с острыми чертами лица, в неизменном сером льняном сарафане. "Точно прошлогодний ржаной сухарь. И глаза у нее уж точно не зазу... В общем, не такие у нее глаза как надо. А если еще и без приданого, то на что она мне нужна?" - Подвел итог своим невеселым раздумьям парень.
Над ухом противно запищал комар. Васька дернулся и хлопнул себя по щеке. Но комар оказался шустрее, и уже приноравливался цапнуть пастушка за нос. Парень попытался отмахнуться от назойливого насекомого. Да куда там! Разве этот кровопийца отстанет. Тогда Васька решил отломать березовую ветку, чтобы отгонять комаров уже ей. Но молодой прутик гнулся, крутился, а отрываться никак не хотел. Подлое насекомое больно ужалило беззащитного Василька за руку. Парень с такой злостью дернул неподатливую веточку, что не только ее оторвал, но и надломил сам сук.
- Эй! - недовольно заворчал Миханька, смахивая с лица посыпавшийся ссор и отодвигая в сторону повисшую на полоске коры обломанную ветвь.
- Да вот, от мошкары, - показал березовое опахало пастух.
Василек бодро обмахивался прутиком, радуясь, что хоть так смог насолить приятелю. Даже про комаров забыл. Но и этой малости не суждено было длиться долго.
- Ух ты! - Миханя присмотрелся к слому ветви.
- Что там?
- Сок березовый! - С мерзкой, сияющей улыбочкой пояснил приятель.
- Брешешь! Сбор закончился уже, лето скоро, - Васька подошел поближе к ветке.
А Миханя тем временем уже приноравливался ловить на язык зачастившую капель. "Да что же это? И Любка ему, и сок березовый - тоже ему?!" - Васька не стерпел такой несправедливости и толкнул дружка в бок.
- Ты чего это? - округлил глаза Миханька.
- Посторонись, вот чего! - Передразнил Васька. - Я ветку сломал, значит и сок мой.
Приятель рассмеялся и сам подвинулся. Что ему сок с березы, когда дома брага заморская есть. Пусть голытьба радуется. А пастушок, довольный победой, улегся на Миханькино место, приподнялся на локтях и принялся ловить ртом прозрачные капли. Вода-водой, а все равно -- сладко! Аж прищурился от удовольствия.
Вдруг вместо очередной капли сока Ваське попалось что-то гадкое. Парень поморщился, поскорее повернулся на бок и сплюнул. Но тут же ему за шиворот потекло что-то жидкое, вязкое и дурно пахнущее. Васька смачно выругался. Он потянулся к шее рукой и машинально стал поворачивать голову наверх, к источнику неприятности. Еще в процессе движения пастушок краем глаза заметил, что лицо сидящего рядом приятеля исказилось гримасой отвращения, а сам Миханька, нервно отталкиваясь от земли руками и ногами, принялся отползать в сторону. Васька сообразил, что случилось что-то совсем не хорошее, но он уже не успевал остановить собственное действие - ведь все это происходило в одно мгновение. И как только лицо пастушка открылось небу, Васькины глаза и нос залило багряной тошнотворной жидкости. От испуга и неожиданности парень, к своему несчастью, заорал и липкая жижа тут же затекла ему в рот, заставляя бедолагу давиться и харкаться этой мерзостью.