Но Васька стерпел. Всю хворь как рукой сняло, когда он заметил приоткрытую дверь в сени. И, судя по бодрящей прохладе, то и дело пробивающейся сквозь затхлую вонь ночных возлияний, входная дверь тоже была распахнута. Парень воровато огляделся. "Тюремщики" все так же беспробудно спали. Молясь Велесию и Яролике, чтобы не скрипнула половица, Василек осторожно поднялся. Лишняя минута ушла на то, чтобы с помощью стола обуздать ускользающий из-под ног пол. Наконец, достигнув равновесия, парень медленно двинулся в сторону двери. Шаг, еще один. Улыбка сама собой расползалась по изрядно помятому лицу - свобода близко! Ну же, еще каких-то три- четыре шажка и... Но тут Василек зацепился за что-то ногой, пошатнулся, не удержался и полетел вниз, попутно приложившись лбом к краю лавки. Перед тем как погрузиться в темноту, парень еще успел заметить, как дверь, будто крышка гроба, с душераздирающим скрипом захлопнулась под порывом сквозняка.
Онисим хмыкнул и убрал сапог из-под Васькиной лодыжки, а затем повернулся на другой бок и продолжил отдых.
Следующее пробуждение было не менее неприятным. Все так же болела голова, саднила кожа на лбу, противно ныла затекшая нога.
Рядом о чем-то спорили знакомые голоса.
- Как же ты так, Онисим? Прибил ведь парня!
- Дак он удрать хотел, вот я его за ногу слегка и подцепил. Кто же знал, что этот малохольный так навернется?
- Ну смотри, не очухается, сам пойдешь в болота. Или Петька твой.
- Как бы не твоему Миханьке идти - то.
- Да хватит вам! Очнулся, поди, соколик наш, - цыкнул на спорщиков староста.
Пастушок приоткрыл глаза. Он лежал на лавке, и прямо над его лицом нависали лыбящиеся морды деревенских. Единственный сочувственный взгляд достался пареньку от жреца Филимона, который уже успел прибыть из Вороничей. В доме было светло и прибрано. Василек прикинул, что времени уже далеко за полдень.
- Ну! Я же говорил, крепкий парень, что с ним станется! - ощерился Онисим и одним рывком усадил Василька.
Пастушок застонал от резко накатившей головной боли.
- Поосторожней ты, - проворчал Тимофей Федорович.
- Да ничего, не долго мучатся-то осталось, - "подбодрил" мужик.
Деревенские закашлялись, а Филимон неодобрительно покачал головой. Онисим простодушно пожал плечами, мол, а что я такого сказал?
- Да не боись ты! Гляди, что я принес -- кольчуга моя. Я в ней две битвы прошел. Было время. - Онисим поднял лежащую на другом конце лавки груду ржавого железа и с гордостью продемонстрировал ее пареньку.
Лязг и скрежет металлических колец горной лавиной пронесся в гудящей Васькиной голове.
- Она же давно проржавела, дядька Онисим, - жалобно простонал паренек.
- Ишь, умник! - Недовольно проворчал мужик, сапогом отодвигая под лавку осыпавшиеся сегменты. - Лучше уж такая, чем никакой. Еще спасибо скажешь. Ну-ка, подыми ручонки-то. Сейчас примерим. Вот, хорошо сидит. Как влитая!
Под весом железяк Василька согнуло пополам.
- Мда... - Озадачено произнес Матвей Борисович. Он хотел было сказать что-то еще, но передумал. Вместо этого купец взял прислоненные к стенке вилы и протянул их пастушку. - Вот еще что, меча в нашей деревне не нашлось, но вот тебе оружие куда более грозное. Работники мои зубья на совесть заточили. И черенок крепкий, добротный, не подведет!
Парень обреченно принял "грозное оружие". Потревоженная кольчуга жалостливо заскрипела и новая порция ржавчины осенней листвой полетела на пол.
В комнате повисла тишина.
- Поторапливаться бы пора. Солнце уже к закату клонит, - не зная, куда спрятать глаза, заметил Егор Ефимович.
- Да. Вот, Василек, мы тебя напоили, накормили, в бой снарядили, и ты нас не посрами. Покажи уж этому чудищу, чего Гнилушкинские молодцы стоят! - Грозно потряс костлявым кулаком Тимофей Федорович. - Хранитель, а тебя просим, даруй воину сему благословение на праведный бой.
- Что же, у каждого своя ноша. - Скорбно возвестил Филимон и осенил бедолагу святым знаком. Он достал из своей сумы берестяной амулет, на котором рунами были вырезаны имена Хозяина и Хозяйки, и повесил его Васильку на шею. - Знай, что истинная вера и искренняя молитва завсегда чудо сотворить могут. Так что ступай без страха в сердце, чему бывать, того уж и не миновать.
Василек хлюпнул носом и затравленным взглядом обвел окружающих.
- Мамка... С мамкой хоть дайте повидаться, - попросил он.
Староста крякнул и извиняющееся развел руками:
- Ты уж извини, Василий, но Марфу-то мы пока заперли - уж больно бедовая она у тебя, сам знаешь. Ничего доброго от вашей встречи не будет.
Пастушок окончательно скис.
- Ну, пошли, хлопец. - Онисим поднял парня с лавки и легонько подтолкнул к двери.
Василек обхватил надежный черенок и, опираясь на вилы, послушно побрел наружу.
Пока парень, тяжело кряхтя, пытался спуститься по ступенькам с крыльца, Матвей Борисович подхватил Онисима под локоть и тихонько шепнул на ухо:
- Ты бы ,может правда, снял с парня ржавчину свою. Вон, еле ногами перебирает. А ведь последние часы живет.
- Ага, а как он сбечь удумает? Я его на хромой ноге ловить буду? Или мне его связать да при всем честном народе за веревку что телка тащить? - Ответил мужик. И напутственно добавил: - Понимать надо!